Он видит, как они летят (СИ)

Но что могло случиться? Тем более теперь, когда Локи снова может видеть?

Створки беззвучно распахиваются и первым, что видит Бог Грома, и что пугает его почти до дрожи, оказывается неподвижный силуэт брата, теряющийся в наступившем полумраке. Локи сидит прямо на полу, спиной к двери. И его безвольно опущенные руки измазаны кровью. Одна сжата, словно маг что-то держит в ладони.

Тор делает шаг, и Локи вдруг встает. Медленно оборачивается, и Бог Грома в шоке отшатывается назад: щеки брата залиты кровью, а вместо глаз темные жуткие провалы.

– Боги... – шепчет Тор, не в силах сдвинуться с места.

– Возьми, – надтреснутый голос Локи взрывает тишину. Маг шагает вперед и протягивает руку, раскрывая ладонь на которой наполовину растекшиеся, окровавленные глазные яблоки.

Тор медленно подходит к младшему, стряхивает с его ладони эти ошметки и глухо спрашивает:

– Зачем?

Локи подается вперед, опускает на плечо ледяную ладонь и шепчет на ухо:

– Я видел. Все то, что видела она. Мне не нужны подачки от той, которая обрекла меня на жизнь.

Chapter XXXI

– Боги, брат... – Тор осторожно обнимает младшего за плечи и притягивает к себе. – Что же ты натворил, глупый?

Стирает трясущимися пальцами кровь с его щек, бережно, стараясь не причинить еще большей боли. Злобы на брата нет. Да и откуда бы? Только боль волком вгрызается в сердце.

Бог Грома осторожно обнимает брата за талию и тянет к кровати. Локи безвольно идет следом, позволяет усадить себя, покорно терпит, когда Тор принимается стирать кровь намоченным в воде из графина чистым платком. Но когда громовержец прижимается губами к его лбу, мага прорывает. Он захлебывается воздухом, хватаясь измазанными руками за рубаху Бога Грома, раскрывает рот в попытке что-то сказать, а потом заходится истеричным рыданием. Худое тело трясет, по лицу младшего катятся смешанные с кровью слезы. Он рыдает, словно потерянный ребенок, отчаянно цепляясь за Тора.

Тот обнимает его, прижимает к груди, чувствуя, как тут же промокает от крови и слез рубаха на плече, в которое уткнулся брат. Шепчет какую-то успокаивающую чушь, гладя спину младшего.

– Это... – Локи давится слезами. – Я проклят, да? Я приношу только зло! Из-за меня только смерть! Я же...

– Тише, маленький, – шепчет Тор в его макушку. – Это неправда. Никакого проклятия нет.

– Глупец! – маг глухо страшно смеется сквозь рыдания. – Глупец! Неужто ты не видишь?! Чтобы мне было хорошо, должен кто-то умирать! Сначала... Мидгард! Я едва выторговал у читаури свою... свободу! А знаешь, какие условия были?! Знаешь?!

– Не надо, – пытается предупредить слова брата громовержец. – Все это в прошлом. Ты не был...

– Виноват?! – хохочет Локи. – Не был виноват?! Это ты хотел сказать?! Ты идиот! Непроходимый тупица! Я же...

Тор почти грубо зажимает его рот ладонью и шепчет на ухо:

– Ты не должен вспоминать о том, что было, понял? Ты достаточно наказан и так. Ни к чему еще больше мучить себя.

– Я просто не мог... Зная, что эти глаза... – Локи всхлипывает. – Я не мог. Я видел... Я же до сих пор слышу, как она кричит!

Бог Грома молча обнимет, его просто не зная, что должен сказать. Прижимает к себе, чувствуя, как заполошно колотится сердце младшего.

– Я так больше не могу, – шепчет маг. – Дай мне обезболивающее.

– Оно тебе не нужно, – Тор тянется к прикроватному столику и достает маленький тюбик с гелем, обладающим обезболивающем действием. – Тебе не будет больно.

И принимается осторожно наносить прозрачную субстанцию вокруг глаз младшего. А Локи только кривит губы в некрасивой улыбке:

– Ты не понял, – он безвольно откидывается на спину. – Я хочу отключиться.

– Иди сюда, – Тор вытирает руки и ложится рядом. Обнимает брата, прижимая его к себе, мягко укачивает, как маленького. Локи прячет лицо у Бога Грома на груди и затихает.

– Я люблю тебя, что бы ни случилось, – громовержец гладит его по голове. – Засыпай.

И чувствует, как Локи расслабляется.

***

Спал маг беспокойно. Он то и дело вздрагивал, дергался, всхлипывая... А едва Тор шевелился, пытаясь улечься поудобней, вцеплялся в него, не давая отодвинуться даже на сантиметр. В итоге громовержец перекатился на спину и уложил брата на своей груди, крепко прижимая. Локи такое положение, похоже, понравилось. Он обнял Тора крепче и закинул ногу на его бедра, лишая возможности двигаться.

А Бог Грома гладил его по спине, стараясь успокоить, отогнать дурные сны.

Но самому громовержцу заснуть не удается никак. Он лежит, прижимая брата к себе и бесцельно, почти не моргая, гипнотизирует взглядом окно.

И вот уже тьма сначала становится все прозрачней, сменяется предутренней серой хмарью. Солнца нет, небо заволокло тучами, грозящими разродиться мелким затяжным дождем на весь день. Тор мог бы в два счета поправить погоду, но желания вставать нет, да и не хочется выпускать из рук так доверчиво и отчаянно жмущегося к груди брата. Так что он решает, что разберется с тучами, если этого захочет Локи. Хотя... Какая младшему теперь разница?

Или отвести его в сад, погреться в лучах солнца?