Он все еще двигает камни (ЛП)

нашли. Врачи обработали раны девушки, а судьи отправили в тюрьму ее

похитителей. Жизнь продолжалась. Но рассвета все не было.

Ужас той черной страшной ночи все длился и длился. Внутри себя Ребекка так и

не смогла выбраться из ущелья. И вот в сентябре 1992 года, через девятнадцать лет, она вернулась на то место.

Несмотря на уговоры бой-френда, со скоростью 70 миль в час она примчалась к

реке. Вместе с парнем и двухлетней дочерью Ребекка сидела на краю ущелья и

плакала. Сквозь слезы рассказала ту историю. Молодой человек не хотел, чтобы

дочка видела, как рыдает мать, и повел ребенка в машину. Тогда и услышал удар

тела о воду.

Это была вторая смерть Ребекки Томпсон. Солнце так и не появилось в ее жизни

после пережитого мрака. Почему? Что поглотило свет?

Страх? Может быть. Когда-то она свидетельствовала в суде против тех

преступников. И один из убийц дразнил ее зловещими жестами: с ухмылкой водил

пальцем по горлу, словно перерезая его. В день смерти Ребекки двое из тех

бандитов досрочно вышли на свободу. Неужели страх встречи с ними был так велик?

Может, все дело в гневе? В гневе на своих насильников. В бессильной злобе

из-за их досрочного освобождения. Злости на саму себя за тысячи ночных

кошмаров, которые не прекращались с той самой ночи. Или в гневе на Бога? За то, что каньон стал еще глубже, ночь еще непроглядней, а рассвет все никак не

приходил…

Может быть, чувство вины? Многие думают именно так. Как рассказывали

друзья, несмотря на милую улыбку и приятный характер, внутри Ребекка

продолжала сражаться с мыслью, что выжила в том кошмаре, а ее сестра нет.

Может быть, стыд? Каждый, кого она знала лично, и еще тысячи незнакомцев

были в курсе всех унизительных подробностей той истории. Клеймо приставало все

крепче с каждым газетным заголовком. Ее изнасиловали! Над ней надругались! Она

опозорена! И как ни старалась перевернуть свою память… нет, так и не смогла.

И вот спустя девятнадцать лет она вернулась на мост.

Бесконечные глубины стыда. Ущелья непрекращающейся вины. Обрывы, украшенные черными лентами смерти. Звенящее эхо боли. Заткни пальцами уши!

Плесни ледяной воды в лицо! Не оборачивайся, не смотри назад! Что только есть

силы, беги от вчерашней трагедии! Нет, щупальца смерти сильнее надежды… Они

тащат на мост, стыдят, унижают, втаптывают в грязь снова и снова.

9

Если бы это была ее ошибка, тогда все было бы по-другому. Если виновата, могла бы извиниться. Если бы падение в каньон было собственным проступком, знала бы, что ответить. Но Ребекка не была в той истории добровольцем. Она

оказалась жертвой.

Иногда наш позор не публичен. Насилие со стороны супруга. Приставания

родителя-извращенца. Постыдная связь с ущербным начальником. Никто ведь не

знает. Зато знаешь ты. И этого достаточно.

Иногда история получает огласку. Развод, которого ты не хотел. Заразная

болезнь, которой никак не ждал. Увечье, которое ты не сам себе устроил. И будь это

только твое воображение, или люди вокруг и вправду об этом что-то там думают, тебе в любом случае предстоит разбираться с полученной отметиной —разведенный, инвалид, сирота, больной СПИДом.

Стыд, приватный или публичный, всегда причиняет боль. И так будет всегда, пока ты не одержишь победу. Рассвет никогда не наступит, если тебе не помогут.

Ты ведь не удивишься, если я скажу, что в каждом городе есть свои Ребекки

Томпсон и свои мосты через каньон Фримонт. И в Библии тоже много таких Ребекк.

Так много, что порой, кажется, страницы слипаются от пролитых ими слез. В этой

книге ты их тоже обнаружишь. Каждая пережила встречу с каменным дном ущелья

стыда.

Но есть одна судьба, которая воплотила в себе все остальные подобные ей.

История падения. История насилия. История позора.

И история благодати.

Вот женщина стоит в центре толпы. Мужчины вокруг нее — религиозные

лидеры. Их называют фарисеями. Самопровозглашенные хранители моральных

устоев. И еще один мужчина, довольно просто одетый. Он сидит на земле и смотрит

женщине в лицо. Это Иисус.

Иисус только что закончил Свою проповедь.

Женщина только что совершила преступление.

А фарисеи решили поймать их обоих.

«Учитель! эта женщина взята в прелюбодеянии» (Ин. 8:4). От обвинений дрожат

стены соседних домов.

«Поймана в прелюбодеянии». От самих слов бросает в краску. С шумом

отворяются двери. Распахиваются окна.

«В прелюбодеянии». Схватили. В тот самый момент.

«Поймана». Ага! Что у нас здесь такое? Мужчина. И он ей не муж. Давай-ка

одевайся! Мы знаем, что делать с такими, как ты!

В мгновение ока приватная страсть превратилась в публичный скандал. Головы

высовываются из окон, чтобы полюбоваться, как полицейский отряд тащит женщину

по улицам. Собаки лают. Соседи отворачиваются. Весь город видит. Натянув тонкую

одежду на обнаженные плечи, она пытается спрятать свою наготу.

Но от позора не спрячешься.

С этого момента она будет известна как прелюбодейка. Пойдет на рынок, и все

вокруг будут шептаться. Будет проходить мимо соседей, те станут смотреть ей

вслед. Только кто-нибудь назовет ее имя, люди тут же вспомнят, о ком идет речь.

Моральные падения так легко застревают в памяти.

10