Она была актрисою

Итак, бедный Евгений Борисович погиб. Интересно, успел ли он сделать свое черное дело и раскритиковать гостям Викину постановку? Хотя неважно. Если и да, то теперь эти высказывания померкнут по сравнению с ужасной вестью. Хотелось бы знать, как повлияет случившееся на резонанс премьеры? Конечно, нехорошо так думать, но Преображенскому уже не поможешь, а жизнь продолжается. Наврать бы, что он умер от сердечного приступа! Очень романтично, прямо как Мольер — почти на сцене. Все газеты с восторгом бы описали, а заодно похвалили спектакль. Но врать бесполезно, шила в мешке не утаишь. Все-таки удивительно беспокойный он был человек, умел доставлять хлопоты окружающим! Какой черт занес его в подсобку? Какой черт не закрепил как следует блок? Словно нарочно — вчера забыли прикрыть люк, сегодня — новая напасть. И, что характерно, оба раза именно с Евгением Борисовичем. Не мытьем, так катаньем он должен был оказаться в центре внимания! Но теперь это — в последний раз. Не устраивать ему больше скандалов, не произносить монологов ни на сцене, ни в жизни, не притягивать зрителей гениальной игрой. Как он играл сегодня, уму непостижимо! Неужели больше никогда, никто этого не увидит? Несправедливо все-таки устроен мир! Почему люди умирают, не успев полностью реализовать себя? Его дар был в самом расцвете.

Додумать до конца Вике не довелось — прибыли вызванные Кириллом милиционеры. Они обращались к Талызину с почтением, весьма ее удивившим. Тщательно осмотрев подсобку, заинтересовались блоком. Виктория Павловна не слишком-то разбиралась в технике, о чем честно и сообщила. В свое время ей хватило информации, что блок не работает, поэтому она попросила мужчин перенести его сюда. Кого именно? Наверное, Кирилла с Денисом. Да, Кирилл?

Тот неохотно согласился. Но, можете быть уверены, блок они хорошенько закрепили. Он, Кирилл, лично проверил надежность конструкции, Денис вам подтвердит! Кто мог ее разрегулировать? Ну, например, Тамара Петровна Полякова. Подсобка — ее вотчина, она тут днюет и ночует. Разумеется, она не стала бы портить что-нибудь нарочно, но женщина есть женщина, от нее нельзя требовать понимания важности определенных вещей, очевидных любому мужчине.

Приведенная в подсобку Тамара Петровна тут же разрыдалась, хотя тело успели увезти.

— Это правда? — восклицала она сквозь слезы. — Это правда?

— Что именно? — флегматично уточнил Талызин.

— Что Евгений Борисович… что Евгения Борисовича… что его больше нет?

— Правда.

— Горе, о боже, какое горе! — заламывая руки, причитала Тамара Петровна.

— Какая потеря! Вы ведь видели его игру, да? Он был гений, настоящий гений, и вот его больше нет! Театральный мир осиротел! Он был последний из могикан, среди нынешних таких больше нет!

Игорь Витальевич покладисто кивнул.

— Согласен. Пожалуйста, Тамара Петровна, попытайтесь успокоиться и ответить на несколько вопросов. Что вы знаете об этом блоке?

— Он не действует, — несколько секунд подумав, заметила она.

— А как он оказался здесь?

— Ну… Виктория Павловна сказала, раз он не действует, нечего ему загромождать сценическое пространство. И совершенно правильно сказала. Мальчики перетащили его сюда.

— Какие мальчики?

— Дениска и Кирилл.

— Очень хорошо, — кивнул Талызин. — А вы с тех пор к нему прикасались?

— К кому? — удивилась Тамара Петровна. Она явно приходила в себя и уже не истерически рыдала, а лишь тихонько всхлипывала.

— К блоку.

— А, к блоку… Ну, не знаю. То есть, да, прикасалась. Пыль иногда протираю, если надо. А что? При чем здесь… Вы имеете в виду…

Игорь Витальевич поспешно ее прервал.

— И, когда вы протирали пыль, он был хорошо закреплен? Не мог упасть?

— Ну… откуда мне знать? Не падал никогда, вроде держался. Так это он… он бедного Евгения Борисовича… у-у-у!

Она запричитала с новой силой, и ее тут же отпустили домой. Отпустили и остальных, предупредив, что некоторым придется явиться в прокуратуру по вызову, чтобы дать показания. Однако Виктория Павловна специально задержалась. Она надеялась, что Обалдевший поклонник, хоть и следователь, все же остается человеком и разъяснит ей перспективы. Раз он так ее уважает!

В буфете было безлюдно, лишь грязная посуда напоминала о недавнем застолье. «Все в страхе сбежали, — горько подумала Вика. — И все сделают вид, будто спектакля не было. И студию закроют». Только сейчас эта мысль почему-то казалась не такой трагичной, как пару часов назад. Маринка права, это не вопрос жизни и смерти, а всего-навсего карьеры и престижа. Вопрос жизни и смерти, он был решен только что, и смерть опять победила жизнь. Неужели так бывает всегда?

— Вас довезти на машине? А то уже поздно.

— Ой, спасибо! Что б я без вас делала?

Вообще-то Вика была на собственной машине и в чужой не нуждалась, но грех было не воспользоваться случаем выпытать что-нибудь у Талызина по пути. Мысли о смерти отступили перед насущными проблемами, и жизнь в душе Виктории Павловны привычно и незаметно одержала очередную победу.