Она была создана для меня

Я улыбаюсь, глядя на свои туфли, пытаясь соотнести свои шаги с его. Он намного выше меня, поэтому его шаг длиннее, к тому же я на каблуках. Он замечает это и притормаживает рядом со мной. Я думаю о том, как он запомнил мой заказ вина на прошлой неделе, как его волнуют мои привычки на работе, о том, что я планировала съесть на ужин сегодня — если я вообще ела. Я не помню, когда в последний раз кто-то так заботился обо мне, и это самое приятное чувство.

Мы пересекаем Пьеррепонт-плейс, и, когда мы приближаемся к дорожке между двумя зданиями — огромным кирпичным многоквартирным домом слева от нас и массивным особняком из коричневого камня справа, — я останавливаюсь.

— Ух ты, какой красивый дом, — говорю я, с благоговением глядя на коричневый камень. — Посмотри на детали эпохи Возрождения: фриз и карниз на окнах, коринфские пилястры на дверном проеме.

Я отступаю назад, чтобы получше рассмотреть дом — на самом деле это два дома с непрерывным фасадом, — и понимаю, чего не хватает.

— Подожди, я знаю это место. Вот здесь был особняк Пьеррепонтов, — я показываю на крайний правый дом, где сейчас находится детская площадка, — но его снесли в середине двадцатого века, оставив только эти два. — Я хмурюсь, думая о том, как впечатляюще выглядели бы все три здания вместе. — Какая жалость.

Я оглядываюсь назад и вижу, что Кайл смотрит на меня, наклонив голову на одну сторону, глаза пляшут, перемещаясь по моему лицу. — Откуда ты все это знаешь?

— Я прочитала кое-что об этом в одной из своих книг.

— Ты узнала об особняке Пьеррепонтов, чтобы помочь нам с реставрацией?

— Ну, нет. — Мои щеки потеплели. — Я начала из-за реставрации, но потом стала заниматься внеклассным чтением, потому что это было так интересно.

Кайл бросает на меня взгляд, который я не могу истолковать, и я неловко смеюсь, добавляя: — Ботаник, я знаю.

— Не зануда, — говорит он, его голос становится ниже. Его взгляд переходит на мой рот, а глаза становятся еще темнее, чем раньше. Это вызывает восхитительную дрожь, и мне хочется подойти ближе. Но прежде чем я успеваю это сделать, он отводит взгляд, указывая на дорожку, идущую слева от дома. — Променад проходит здесь.

Я следую за ним, глядя на дом сквозь ветви огромного медового дерева рядом с ним. Тропинка выходит на длинную мощеную дорожку на обрыве вдоль края Хайтс, откуда открывается вид прямо на нижний Манхэттен через Восточную реку. Солнце наконец-то опускается за небоскребы центра города, придавая небу розово-оранжевое сияние. У меня перехватывает дыхание от этого зрелища.

— Не могу поверить, что никогда здесь не была.

Я перехожу на другую сторону и опираюсь на железные перила, которые тянутся по всей длине променада.

— Видишь, чего тебе не хватает, когда ты думаешь только о работе?

Кайл бормочет рядом со мной, и я с улыбкой смотрю на него. За эти годы я многое упустила, и только сейчас понимаю. Этот прекрасный город, значимые дружеские отношения, веселье, но также и страсть, влюбленность. Я никогда не была влюблена, и мне интересно, каково это. Каково это — быть любимой таким мужчиной, как Кайл.

Я возвращаю свой взгляд к виду. — Ты скучаешь по жизни в Нью-Йорке?

— Не по Нью-Йорку, но по Бруклин Хайтс я скучаю.

— Понятно, почему, — говорю я, вспоминая этот прекрасный район. — Думаю, я буду скучать по нему, когда уеду.

Мне трудно представить себя сейчас в Кремниевой долине, но я отгоняю это чувство.

— Ты все еще собираешься вернуться? — спрашивает Кайл.

— Конечно. Вся моя жизнь там.

Ну, моя карьера, что, я думаю, одно и то же.

— Мне просто нужно хорошо поработать над этим проектом, чтобы доказать, что у меня есть опыт управления проектами, который поможет мне перейти на более высокую должность, когда я вернусь. Вот почему все должно быть идеально.

Я смотрю на Манхэттен, прислушиваясь к шуму скоростной автострады Бруклин-Квинс, проходящей под Променадом. Город сверкает в сумрачном розовом свете, и я стараюсь не обращать внимания на то, как болит мое сердце при мысли о том, что мне придется снова покинуть это место.

— Мне так жаль, Вайолет, — говорит Кайл. Когда я удивленно смотрю на него, он опускает взгляд на свои руки.

— Почему?

— Я знаю, что со мной было нелегко работать. Я усложнил ситуацию, и даже не подумал о том, как это может повлиять на тебя.

Я молча смотрю на него, боль в груди становится все сильнее. Его широкие плечи опускаются, и он устало проводит рукой по лицу. Мне нравится, как темная борода прижимается к его щеке, как затуманиваются его зеленые глаза, когда он погружается в раздумья. Я вспоминаю прошлую неделю, когда я наконец позволила себе признать, как сильно он мне нравится, и как трудно было после этого сосредоточиться на работе — проще было вести себя как ребенок или вообще избегать его.

— Все в порядке, — пробормотала я. — Я понимаю, почему ты так поступил.

Над нами сгущаются тучи, и ветерок, дующий с реки, ерошит мои волосы. Кайл протягивает руку, чтобы откинуть прядь с моего лица, его глаза ищут меня. — Ты была права, знаешь ли.