Она была создана для меня

— Я соберу грузовик и завтра первым делом отправлюсь обратно.

Я хочу уехать как можно скорее, но я чувствую себя слишком грустным, слишком трясущимся и эмоционально выжатым, чтобы доверять вождению сегодня.

Она кивает, глядя на меня красными, опухшими глазами. Мы стоим в прихожей и смотрим друг на друга, оба борясь с желанием взять свои слова обратно. Мне требуется вся моя сила, чтобы не потянуться к ней снова.

Как только я думаю, что не могу больше терпеть, она глубоко вздыхает и тащит себя наверх. Я спускаюсь вниз, чтобы запереть двустворчатые двери на задний двор, и сердце сжимается, когда я вспоминаю, как поймал ее, когда она упала с лестницы, как мы не могли оторваться друг от друга у задней стены. Что я буду делать без нее в Мэне? Как я вернусь к прежней жизни? Будет ли теперь все в моем домике напоминать мне о ней?

Я теряюсь в раздумьях в подвале, и когда я наконец возвращаюсь в прихожую, Вайолет уже стоит там со своими вещами.

— Я вызову тебе такси, — предлагаю я, но она качает головой.

— Я заказала Uber. Но все равно спасибо.

Я делаю шаг вперед, колеблюсь, затем поднимаю руку, чтобы в последний раз коснуться ее щеки. — Если уж на то пошло, последние два месяца были лучшими в моей жизни.

— И в моей тоже, — шепчет она. В ее глазах снова блестят непролитые слезы.

Боже, что я делаю? Отпускаю ее вот так? Прощаюсь с женщиной, которая, как я уверен, является любовью всей моей жизни?

Но что еще я могу сделать? Я не могу заставить ее рассказать Ричу. Я не могу попросить ее пожертвовать своими отношениями с ним и отказаться от этой работы ради меня. Это я должен принести жертву. Она никогда не обещала мне большего. По правде говоря, у меня вообще ничего не должно было быть, и мне повезло, что я смог провести с ней то немногое время, которое у меня было. Пришло время отпустить Вайолет. Это правильное решение.

— Надеюсь, работа пойдет хорошо. Просто… пообещай мне, что не вернешься к безумным часам работы и не будешь заботиться о себе.

Она издала маленький, водянистый смешок. — Обещаю. Спасибо. За все.

Она замирает на мгновение, а затем поднимается на носочки и дарит мне последний нежный поцелуй. Мне приходится сжать руки в кулаки, чтобы не позволить себе прикоснуться к ней, прижать ее к себе и не дать ей уйти.

Когда она отходит, мое сердце воет в знак протеста. Мой голос срывается, когда я говорю: — Прощай, Вайолет.

— Пока, Кайл.

Она хватает свои сумки и уходит, не оглядываясь.

Дверь захлопывается, и я прижимаюсь к ней спиной, давая волю слезам.

Я не преувеличу, если скажу, что прошлая ночь была одной из худших в моей жизни.

Я почти не спал. Наверное, мне следовало бы вернуться назад, потому что сейчас я чувствую себя еще хуже, но я не могу оставаться в этом доме ни минуты. Все напоминает мне о Вайолет, о нашем совместном времяпрепровождении, и мне нужен чистый перерыв. Мне нужно вернуться в Мэн и наладить свою жизнь. Как-то так.

К шести утра я все собираю и укладываю. Приходится несколько раз спускаться в прихожую, и в последний раз я замираю от неожиданности, когда вижу Рича, входящего в дом через парадную дверь.

— О. Привет. — Я складываю последние вещи в кучу. — Что ты здесь делаешь?

— Ты же не думал, что я позволю тебе уехать из города, не попрощавшись?

— Как ты…

— Вайолет сказала мне, что ты уезжаешь первым делом.

Я игнорирую боль, которую испытываю, услышав ее имя, когда Рич протягивает мне две чашки.

— Я принес тебе кофе.

— Это…

— Без кофеина, да. Я помню.

Моя грудь почти сжимается от чувства вины и печали. Он из тех друзей, которые помнят о таких вещах, которые приходят провожать меня первым делом по утрам. Я его не заслуживаю.

Рич изучает меня, наклонив голову.

— Ты все еще плохо себя чувствуешь?

Он протягивает мне кофе с обеспокоенной улыбкой. У меня едва хватает сил взять его из его рук, не говоря уже о том, чтобы улыбнуться в ответ.

— Нет, я… плохо спал, — бормочу я, потягивая горячую жидкость. Сегодня, как никакой другой день, мне не помешал бы кофеин, но я знаю, что от него мне будет только хуже.

— Ты выглядишь так, будто тебя сбил автобус.

Я чувствую это.

Обычно я бы посмеялась над этим, сказала бы что-нибудь умное в ответ, но сейчас мне не до этого. Я смещаю свой вес, желая сменить тему. — Как прошел ужин?

— Было бы хорошо, если бы ты был там. Вайолет была не в себе. — Его брови сходятся вместе, когда он, кажется, вспоминает этот вечер. — На самом деле, она выглядела очень несчастной.

— Правда? — осторожно спрашиваю я. Мысль о ее страданиях заставляет что-то резко дернуться в моих грудных клетках, и я вздрагиваю.

Неужели она спала лучше, чем я? Она уже уехала в аэропорт? Чувствует ли она себя так же пусто, как я сейчас?

— Да, хотя она не сказала, почему. — Он молчит, потягивая кофе и изучая меня. — Ты сам выглядишь довольно несчастным, приятель.