Она дана ему свыше (СИ)

- Откуда такое странное имя у жеребца? - Мадлен подошла к нему с заведенными сзади руками.

Джек обратил к ней бездонные темные глаза.

- Я назвал его. Кайрос - один из древнегреческих богов, означающий удачу. И на войне она как никогда нужна коню и всаднику. Как ты видишь, жеребец цел и невредим.

- И, к счастью, его всадник. - Мадлен подарила ему чарующую улыбку.

Кевин побежал с холма прямо к Миранде, представляя себя на ее месте в седле. Встряхнувшись, Джек поспешил приостановить шустрого мальчика, чтобы он не попал под копыта Кайроса.

Это была настоящая семья. Миранда даже не может вообразить, как ей повезло с двумя братьями. Просто иметь их уже было счастьем. Теперь и Джек с ними и, кажется, даже радуется этому. Они лишились обоих родителей, зато это сплотило их еще больше, и вернуло Джека домой с войны. Кто знает, что бы с ним стало… Мадлен дернула головой. Она и думать не хотела, что бы с ним могло быть, какую боль он мог бы перенести, не будь он сейчас дома.

«А где-то там у меня тоже есть брат» - напевала ей совесть.

Да, у нее был Саймон. Вернее, мог быть. Ее абсолютно родной брат по крови сейчас и не подозревает о ней. Мадлен достала листок из кармана и преподнесла к глазам. Она прочитала его в тысячный раз за три года. Письмо всегда погружало ее в море печали, а сейчас всего лишь навеяло на нее легкую тоску. Вдруг ее жизнь круто изменится, если Мадлен напишет им письмо? Мадлен вздохнула со скрипичной грустью. А что могло перемениться? Ничего, потому что она незаконнорожденная.

Самое интересное, что и Саймон был рожден вне брака, но четырехлистный клевер удачи нашел его первым. Он остался официальным сыном Лендского, а она не являлась его дочерью по закону. Пораскинув умом, аналогично Саймон не был сыном для Фелиции. Он ее даже не знал ровно так же, как и она Сэмюэла. Однако кровное родство оставалось неизменным. Никто и никогда не исправит этого, кровь нельзя было полностью перелить и наполниться новой. Невозможно оторваться от их общих корней и стать новым человеком без семьи и прошлого.

- Мадлен? - Джек поднялся к ней. - Почему ты так рассеянно вздыхаешь? - Опустив глаза, он заметил краешек листка в ее руках. - Тебе грустно?

- Я вздыхала по своему брату Саймону. Наверное, это замечательно, когда у тебя есть кто-то вроде старшего друга, причем если между вами есть кровные узы. - Мадлен опустила голову на смятую бумагу в ладонях. - В детстве я очень просила маму родить мне брата. Хотя тогда я и понятия не имела, что он у меня уже есть. Откуда ребенку знать это? Ему не объяснить эти препятствия и сложности, которые не позволяют с кем-то быть вместе.

Джек подошел ближе, приподнял руками ее голову, обращая к себе. В его глазах толстым почерком было высечено сострадание.

- Ты уже не ребенок, и ты знаешь правду. Так почему бы тебе не позволить узнать ее Саймону? Он имеет право знать о том, что у него есть сестра. Немного нечестно поступать так с ним и скрываться. Прямо сейчас сходи и напиши ему письмо.

Мадлен бросило в сомнения. Может быть, Джек прав? Написать, если уж не отцу, то хотя бы Саймону, и все это закончится. Ее сердце перестанет разрывать от неизвестности.

Если верить словам мамы о том, какой хороший Сэмюэл, значит, и Саймон был таким же. Мадлен не могла представить сына своей доброй и ласковой матери злым и нахальным. Если Саймон решится приехать сюда, то он начнет предлагать деньги, которые Мадлен ни за что не примет. Хотя, глядя на ее нынешнюю жизнь при Херефорд-хаусе, Мадлен вряд ли стала бы думать, что ей нужна помощь или что она нуждается в деньгах. Пусть она обычная компаньонка, зато пока у нее стабильный и неплохой доход. Таки решено!

Мадлен погладила его по руке, и ее сердце ударила искра.

- Спасибо, - прошептала она.

Джек наклонился к ней и хотел поцеловать, но Мадлен прислонила пальцы к его губам, напомнив, что они не одни. Он негодующе чертыхнулся.

В своей комнате Мадлен приготовила для письма все: чернила, чистый лист бумаги и… Перо! Она трясущимися руками достала забытое перо из ящика.

Мадлен собрала всю свою смелость и решительность в кисть, нависающую над чистым листом, и начала писать:

«Доброе утро, дорогой Саймон!»

А если он прочтет его не в утреннее время? Мадлен с поджатыми губами зачеркнула написанное.

«Дорогой Саймон!»

Почему «дорогой»? Мадлен нахмурилась. Она размашисто перечеркнула все и нервно смяла бумагу в один круглый комок. Мадлен достала новый лист из стола и окаменела в нерешительности черкнуть хотя бы пару слов. Она медленно сделала вдох и выдох. Это напомнило ей, как она утешала Джека, и как он успокаивал ее, целуя ее шею в тускло освещенном коридоре. В блаженной улыбке ее лицо растаяло, она успокоилась.

Мадлен взялась за письмо: