Она и он

Она во всём винила себя. Ей так хотелось увидеть Японию, что она уговорила бабушку поехать на этот семинар по этномузыке. Бабушка была одним из признанных специалистов по средневековой культуре. Конечно, со своими заморочками и закидонами, но равных ей среди медиевистов точно не было. Конечно же, она догадывалась, что бабушка в основном приехала из-за того, что средневековая музыка Японии была одной из самых малоизученных тем. Но, тем не менее, приехала она по её просьбе.

Она гордилась тем, что достаточно было попросить бабушку осветить события, происходящие в каком-то из средних веков, как она могла тут же прочитать лекцию обо всём, что происходило в культуре любой страны в это время. Она обожала Германию. И была уверена, что у истоков современного симфонизма стоит великий Лютер, который даже не был музыкантом. Именно он перевёл с латыни все эти песнопения и превратил их в фантастический по своей искренности акт обращения каждого христианина к своему Богу. Она обожала в деталях и подробностях описывать то время, когда каждый немецкий князь создавал для себя свой собственный оркестр, способствуя тем самым появлению всё новых и новых исполнителей и композиторов. Бабушка также была преисполнена решимости постоянно обсуждать причины и обстоятельства европейского высокомерия, считающего все неевропейские музыкальные культуры отсталыми и недоразвитыми.

А ещё её бабушка была влюблена в мугам. Она знала и трактовала его с такой фанатичной влюблённостью, что могла говорить о нём часами. При этом у бабушки был свой пунктик. Она хорошо знала творчество прекрасной азербайджанской поэтессы двенадцатого века и относила себя к числу её потомков. Когда она как-то рискнула сказать, что, кажется, у той всё же не было детей, то бабушка не разговаривала с ней целую неделю. Естественно, что поэтессу, также как и бабушку, и внучку звали Махсати. Сокращённо – просто Сати. Бабушка и внучка. Две Сати. Такие похожие и столь разные.

Бабушка также обладала удивительной способностью проводить параллели между западной и восточной культурой. У неё на столе постоянно лежало одно роскошное издание Гёте. Это был «Западно-восточный диван». Она практически знала его наизусть. Обожала иногда шокировать людей, читая им такие стихи из этого дивана, как: «Фирдоуси говорит» или же «Руми говорит». А ещё бабушка поражалась тому, что даже её приятельница, будучи специалистом по немецкой литературе, не подозревает о том, что у Гёте есть такое стихотворение, которое называется «Когда-то, цитируя слово Корана…»

ОН

Это был не совсем обычный ужин. Его отличие от всех остальных заключалось в том, что он считался просто официальным началом всего этого международного проекта. Вначале было несколько формальных приветствий и выступлений. На этом, собственно говоря, весь официоз и завершился. Так уж получилось, что бабушка этой девочки оказалась с ним за одним столом. Очевидно, что само её присутствие странным образом подействовало на него и подтолкнуло к каким-то совсем сумасшедшим провокациям. Он так и не смог сдержаться. Начал говорить о том, что жениться можно только на японках. А дальше его просто понесло.

Он пытался разъяснить всем сидящим за столом, что для японской женщины муж – это почти что бог. Или полубог. Японцы – ну они такие. У них жена обращается к мужу на «вы», а он ей тыкает. Они могут всё. Производить лучшие в мире товары и сохранять видимость семьи в огромных корпорациях. Придерживаться традиций и кардинально модернизировать всё то, что возможно модернизировать. Там ты поступаешь на работу и женишься только один раз. Все исключения из этих правил лишь подтверждают их.

Он говорил о том, что в этой стране никогда не приживётся феминизм. Всюду, в любой структуре этого общества, женщина как факт, как данность, как волю Всевышнего воспринимает то, что она человек второго сорта. Каких бы умных книжек она не начиталась бы, какой бы Гарвард не закончила бы, она должна воспринимать это как незыблемый и непреложный факт. Так она и делает.

Если же она противится этому или у неё слишком много серого вещества, то она превращается в бесполое существо. Японка точно знает, что в течение дня она должна что-то приготовить, что-то постирать и обязательно сходить в супермаркет, чтобы купить чтото из продуктов. И ещё весь день она трепетно должна ожидать прихода своего господина и повелителя. При этом каждая японская жена прекрасно понимает, что все японские мужчины фактически женаты на своей работе. И жена – это, как бы, изначально – вторая жена. Всегда послушная во всём, что касается старшей жены – работы мужа. Если женщина не принимает эти правила, то она автоматически становится изгоем. Совсем не обязательно побивать её камнями и изгонять из общества. Делая что-то вне этих канонов, она автоматически ставит себя вне принятых рамок и приличий. Такова суть изгнания по собственной воле.

Все за столом просто мило улыбались его словам. И вдруг бабушка этой чудо-девочки сказала:

– Осенний дождь во мгле, нет, не ко мне, к соседу.

Зонт прошелестел.