Она и он

– К счастью, или к сожалению, вы не первый человек, сообщающий мне об этом. Я воспринимаю всё это несколько по-другому. Я очень амбициозный человек. Именно благодаря этому я сумел добиться того, что в своей области я один из самых лучших.

Тут он решил, что самой правильной тактикой в данный момент является отступление. Но ему надо было вложить в её головушку некоторые факты для размышления на досуге.

– Мадам, я знаю о вас достаточно много. О размере вашего счёта, о недвижимости, которой вы владеете, о фондах и текущих проектах, которые приносят вам регулярный доход. Владею информацией о том, что досталось вашей внучке от её отца. Больше всего, конечно же, вы боитесь того, что какой-нибудь брачный аферист женится на вашей внучке и в результате она останется без средств к существованию. Поверьте мне, что такой девочке, как она, не нужны ваши деньги. Вы спокойно можете их оставить какому-нибудь из ваших музыкальных фондов. Статус вашей внучки всегда будет определяться лишь тем, какой мужчина окажется рядом с ней. Именно в таком контексте я хотел бы кое о чём поставить вас в известность. Прежде всего, мне хотелось бы, чтобы во всех наших дискуссиях и обсуждениях вы учитывали бы факт того, что денег у меня не меньше, чем у вас.

Это только в ваших глазах я – нищий мальчишка, не достойный даже мизинца вашей внучки. А ведь судя по тому магнетизму, который тянет нас друг к другу, мы обязательно будем вместе. Я буду идиотом, если упущу такую возможность. Пусть она и не осознаёт до конца, что с ней творится, но я-то хорошо понимаю, что от всей этой силы притяжения друг к другу нам никуда не деться. Но мне не хотелось бы продолжать этот разговор в столь агрессивном тоне. Мы вернёмся к нему, когда Вы будете себя лучше чувствовать. А лучше Вы себя можете начать чувствовать уже сейчас. Рецепт предельно прост: смириться и принять меня таким, какой я есть. Осознать, что я – будущий муж Вашей любимой внучки. Принять это как данность. Без вариантов.

ОНА

Она говорила о симфонических мугамах. И пыталась объяснить, что, фактически, полный вариант исполнения любого из мугамов, даже без вовлечения симфонического оркестра, по существу, является симфонией. Ведь здесь есть свои разделы. Своя внутренняя архитектура. Свой апофеоз. И свои методы перехода от одного раздела к другому. Симфонический мугам же, фактически, пытается как бы отсечь всю импровизационную магию обычного мугама и навязать ему раз и навсегда определённую чёткую структуру. Здесь дирижёр и оркестр подчинены европейским канонам музыки. В классическом же мугаме это всё, конечно же, не так.

При исполнении любого из семи канонических мугамов певец выступает фактически и как композитор, и как дирижёр, и как исполнитель. Он не скован жёсткими рамками европейского нотного ряда. Недаром же все те, кто пытались ещё во времена великого Узеира осуществлять нотную запись азербайджанского мугама, сталкивались с огромными трудностями. Самая главная из них заключалась в том, что все эти присущие мугаму особенности, его мелизмы, заоблачные трели и импровизации очень трудно поддавались формальной записи.

Пока она говорила, в этом небольшом зале стояла абсолютная тишина. Иногда страстное течение её речи прерывалось теми музыкальными отрывками, которыми она хотела проиллюстрировать свою мысль. Здесь звучал голос великого Бюльбюля. А ещё записи мугамов начала двадцатого века. Она виртуозно использовала современные азербайджанские песни в контексте чёткого анализа того, с какими же мугамами они связаны. Словом, из какого-то сумасшедшего микса ритмических мугамов, танцевальных мелодий и современных песен она смогла сформировать такой иллюстрационный материал, который предельно обнажал, казалось бы, простую истину: классический мугам является первоосновой и фундаментом всей нашей музыкальной культуры. Не это было её целью. Это был как бы некий побочный продукт.

Она разъясняла фактически азы гениальной работы Узеира об основах азербайджанской музыки. И констатировала простую истину о том, что мы за все эти годы ничего так и не смогли прибавить к его знаменитому труду. И здесь наступал самый интересный момент: она почему-то была уверена, что именно современные технологии могут обеспечить здесь абсолютно новое понимание перспектив дальнейшего развития. Этот, как бы адресованный ему негласный посыл, его приятно удивил.

Всё, что она сумела изложить в своём ярком выступлении, поневоле поражало воображение. Его особенно удивила та дотошность, с которой она пробивалась сквозь толщу поздних наслоений и могла добраться до самой сути. Он, всегда считающий мугам неизменным атрибутом времяпровождения очень старых и скучных людей, был просто в восторге от того, в какой современной трактовке она всё это подавала.