Она любит плохих парней

Как бы сильно я ни хотела и ни старалась, из меня не выходит главной героини, не мой образ. Недостаточно хорошая и недостаточно плохая, не совсем особенная и не совсем обычная. Я где-то посередине – ни туда и ни сюда. Если бы меня и правда можно было бы запихнуть в роман, то, наверное, я была бы здоровской подругой главной героини, которая всегда подбадривает и создает мелкие неприятности для продвижения сюжета. Или я могла бы стать потрясающей врагиней, которая безответно влюблена в героя и строит козни всем вокруг, показывая свой скверный характер, доставшийся от матери. Короче говоря, если забрать у меня понимание того, какие девушки нравятся парням определенного рода и как нужно себя при этом вести, то счастливая любовная линия мне точно не светит. Я устала строить из себя главную героиню. Пора сделать перерыв и хоть немного побыть просто собой, если вообще получится вспомнить, кто я такая.

Выхожу из душа, вытираю тело пушистым полотенцем и замечаю бледно-розовые следы от пальцев на светлой коже бедер. Мысли вновь возвращаются к Дарию, плечи покрываются мурашками, а в ушах шелестит его нежное «Катюш». Он правда хороший. Странный немного, но все равно хороший. И я буду еще долго ему благодарна за сегодняшний вечер, поэтому впервые в жизни добровольно отступлю от первоначального плана. Себе я уже все доказала, а Неля с Таней могут облизать мою пятку. Они не стоят того, чтобы я затягивала еще одну петлю на шее. Новая влюбленность мне точно сейчас не нужна.

Наношу на лицо толстый слой увлажняющего крема и бережно распределяю текстурирующий гель для кудрявых волос по локонам, чтобы завтра утром не проснуться с лохматым изюмом вместо головы. Выхожу из ванной, взгляд прилипает к ноутбуку, стоящему на подоконнике. Я об этом пожалею, но спать все равно еще не хочется. Беру компьютер, сажусь на кровать и открываю файл «Как завоевать плохого парня. Дубль два». Пробегаюсь по строчкам, воображение рисует картинки, и, что удивительно, без розового фильтра. Не знаю, что именно меня сегодня так очистило: оргазм или горячий душ, но я абсолютно сторонним взглядом смотрю на свою же историю отношений. Осознание болезненным ударом обрушивается на голову, читаю сцену нашей первой ссоры с Ромой, которая случилась через два месяца после начала отношений, и вижу то, о чем не написала.

Мы были в клубе. Алкоголь, веселье, громкая музыка. Ничего необычного, кроме того, что мне быстро стало скучно. Я попросила Рому уехать домой пораньше, а он предложил вызвать мне такси – это и стало камнем преткновения. В моем воображении влюбленные все должны были делать вместе, и я жаждала подтверждения чувств в виде жертвы весельем. Хотела, чтобы Рома бросил все и всех ради меня. Хотела убедиться, что для него нет никого важнее. Тогда просьбы закончились, и начались уже требования. Скандал был зрелищным и громким. Меня точно переклинило, но Рома не повелся. Я в слезах уехала одна, а на следующее утро устроила еще один разбор полетов. «Ты не считаешься с моим мнением! Не уделяешь внимания! Тебе плевать на меня и мои чувства!», – я вопила так, что сорвала голос. Рома тоже орал, по большей части матом. Швырнул в стену букет лилий и послал меня на три буквы, но через пару дней все улеглось. Соскучились, извинились, переспали, помирились. Стандартная схема, которая позже вросла в нас обоих.

Я хорошо помню, что чувствовала после каждой ссоры с громким примирением – извращенную радость, разъедающую плоть и туманящую мысли. Любовь Ромы казалась такой необузданной и жаркой, что била наотмашь, а я идиотка улыбалась, получая очередной удар. Мне, черт возьми, нравилось видеть, как он борется с собой, мечется между злостью, пацанскими принципами и чувствами ко мне. Это ведь и есть то самое, неуправляемое, выворачивающее душу, терзающее сердце. Это и есть истинная любовь. Я испытывала Рому и только теперь понимаю, почему и откуда у меня этот пунктик. В ссорах с ним я говорила словами матери, наносила ее фирменные удары, давила ее суждениями, а Рома вел себя точно противоположно отцу. Вот что мне на самом деле было необходимо. Я пыталась доказать себе, что мы другие. Боялась тех отношений, которые видела все детство, даже не осознавая, что копирую их. Любовь отца проявляется в смирении, любовь матери – в одолжении. Не выношу эту схему, но отчего-то выстроить другую не получилось. Я хотела стать для Ромы центром Вселенной, но при этом радовалась, когда он не шел у меня на поводу, выпуская из виду его очевидное пренебрежение. Я сама запуталась, а узлы, которыми связала нас обоих, затянула так сильно, что теперь только рубить.