Она Мальвина (СИ)

— Смотрите-ка, ей опять лучше всех! Ей уже купили самую настоящую кровать! Такой у неё не было даже в доме дядюшки Джоакино! Она будет на ней валяться! Эх, жаль, что мы залили ей чернилами только волосы! Надо было испачкать ей рожу чёрной краской, чтобы она не могла отмыть, чтобы осталась страшной навсегда! Уродкой!

Мальвина повернулась к ним:

— В таком случае, вам придётся провисеть здесь до утра! А я-то надеялась, что вы раскаиваетесь!

Куклы опять пустили реки слёз.

Она, Пьеро и Арлекин получили от Карабаса-Барабаса по большому куску жареной рыбы на новых кукольных тарелках и съели их, сидя на циновке.

Затем разбрелись по спальным местам: Карабас — растянулся на циновке, Мальвина улеглась в кроватку, а Пьеро и Арлекин — на ковриках, укрытые одеялами.

А деревянные куклы провисели всю ночь на гвоздях и так измучились, что им казался раем их сундук, где они сидели в темноте, в духоте, на голых досках. К тому же, они так были голодны, что им мнилось, что они сейчас умрут. Им хотелось только, чтобы сняли с гвоздей их затёкшие в неподвижности тела и дали что-нибудь поесть.

Но утром Мальвина не спешила просить за них Карабаса о помиловании, а сам Карабас не торопился миловать, потому что, в отличие от Мальвины, жаждавшей перевоспитать гадких кукол, был просто жесток и любил, когда кому-то было плохо.

========== Глава 14. Другого выхода нет ==========

Пробудившись утром, Мальвина поняла, что куклы на гвоздях уже не плачут — они так устали от своего положения, что уснули прямо подвешенные на гвоздях. ” — Пока результатов моего воспитания не видать, — удручённо вздохнула Мальвина. — Но со временем им придётся стать хорошими воспитанными куклами или… Сгореть в очаге. У меня нет выхода! Маэстро Джоакино дал им жизнь не для того, чтобы мир пополнился ещё несколькими негодяями. Только сегодня я им ещё дам возможность стать хоть немножко лучше. Но для этого мне необходим помощник. Мне нужен слуга! Кто-то должен стирать мои платья, охранять меня, делать то, что я говорю, пока Карабаса нет рядом.»

Когда Карабас пробудился, первое, что он спросил у Мальвины это то, когда и как она намерена обучать танцам и пению других кукол.

— Для начала я хочу заставить их работать, то есть прислуживать, — ответила кукла.

Огромные квадратные зубы Карабаса-Барабаса обнажились в довольной улыбке:

— Прислуживать? Го-го, мне это нравится! Мне никто никогда не прислуживал!

— Для начала снимите с гвоздя вот эту куклу, — Мальвина указала на Прозерпину, начавшую уже пробуждаться от сна. Карабас-Барабас охотно подчинился, поставил Прозерпину на пол, а сам уселся на табурет, ожидая, как Мальвина заставит её прислуживать ему.

Прозерпина едва могла стоять на ногах, так сильно они у неё затекли. Мальвина усмехнулась:

— Я вижу, голубушка, ты нуждаешься в хорошей разминке, — холодно произнесла она. — Отлично. В ведре осталось совсем мало воды. Возьми-ка вот этот кувшин и сходи за водой. Здесь, возле сарая протекает небольшой родник, вот там и набери.

Прозерпина не произнесла в ответ ни слова, только посмотрела на Мальвину ненавидящими глазами. Взяла протянутый Мальвиной кувшин и поплелась было к выходу. Мальвина пристально смотрела ей в спину, что-то соображая. И вдруг крикнула:

— Стой!

Прозерпина остановилась и медленно повернулась к ней с искажённым от злобой лицом.

— Снимай-ка платье, душечка, — холодно приказала Мальвина. — И панталоны.

— Ты что, с ума сошла? — никакие страдания не могли унять дерзость и гневливость Прозерпины. — Ты хочешь, чтобы я вышла наружу голая? Совсем голая?

— Ничего страшного. Здесь безлюдно. Тебя никто не увидит.

— Я не буду этого делать!

— Предпочитаешь снова повиснуть на гвозде? — глаза Мальвины прямо замораживали.

— Зачем тебе это нужно? — Прозерпина едва не рыдала от бессильной злобы.

— А затем, чтобы ты не сбежала и не заявила в полицию.

— Тебе нравится, что этот вор держит нас здесь? — она ткнула пальцем в сторону сидящего на табурете Карабаса-Барабаса.

— А другого выхода нет! Дядюшка Джоакино ведь не позволит заниматься вашим воспитанием.

— Я всё равно отсюда сбегу! Голая пойду по улице, но сбегу!

— Тебя арестуют в таком виде.

— Отлично! Вот тогда я и расскажу в полиции, как Карабас-Барабас нас похитил, а ты была соучастницей!

Мальвина улыбнулась.

— Только попробуй. Здесь до ручья всего минута ходьбы. Три минуты у тебя уйдёт на то, чтобы воды набрать. Минута — на возвращение. К тому же, мы будем видеть тебя вон в ту дырку из сарая. Вздумаешь бросить кувшин и побежать в другую сторону, Карабас-Барабас успеет тебя догнать и ты снова будешь наказана. Или ты не чувствуешь боли от плётки?

По лицу Прозерпины потекли слёзы и на нём уже была не злоба, а горечь и тоска. Она, наконец, послушно сняла с себя платье и панталоны и, взяв кувшин, покорно поплелась к ручью. Ей пришлось таскать воду до тех пор, пока ведро не наполнилось до краёв.

Мальвина с удовольствием умылась над большим широким тазом, вместе с ней умылись Арлекин и Пьеро. Затем все трое позавтракали.