Она Мальвина (СИ)

Он пополз к входной двери и снова с трудом встал на ноги. Открыл дверь, вышел на крыльцо и снова запер её. Дождь яростно хлестал его тяжёлыми струями. Он попытался спуститься со ступеней, но поскользнулся, покатился со ступеней и плюхнулся в лужу и там замер без сознания.

Куклы в ужасе смотрели на это в маленькое окошко в коридоре справа от двери.

— Что это? — перешёптывались они. — Карабас-Барабас сдох? Он сдох? Или жив? А может, он частично сдох, а частично живой? Тогда как: он больше дохлый или живой?

Дождь был бурный, но короткий, где-то через полчаса он закончился и небо прояснилось, на нём зажглись звёзды.

На улицах появились фонарщики, они проходили мимо крыльца дома Карабаса-Барабаса и заметили лежащего возле ступеней в луже человека.

И доставили его в больницу.

Куклы отпрянули от окна и толпой подались в большую комнату, рассевшись на полу возле горящего очага, чтобы согреться.

— А ведь мы сейчас все можем сбежать, — задумчиво проговорил Арлекин, глядя на огонь. — Там ведь подпилена решётка на кухне, откуда выскочила Прозерпина…

— Куда? К дядюшке Джоакино? Карабас-Барабас подплатит полиции и нас приведут обратно.

— А куда же бежала Мальвина? Интересно, куда подалась она?

— Куда, куда! — усмехнулся Груша. — Она Мальвина! Она нигде не пропадёт, ей потакает сама жизнь. Уж если Карабас-Барабас был у неё, как дрессированный суслик, то она покорит, кого угодно и будет при нём, как королева. А вот куда бежать нам — неизвестно. Ты куда хотела бежать, Прозерпина? — обратился он к кукле в красном платье с жирным пятном на подоле.

— Куда глаза глядят, — процедила та сквозь зубы.

========== Глава 44. Куклы воображают, что Карабас-Барабас умер и начинают хозяйничать в его доме ==========

— Послушайте! — вдруг вдохновенно проговорил Звездун, подняв вверх руку в широком синем с серебряными звёздочками рукаве своего халата. — А зачем нам бежать? Ведь если Карабас-Барабас сдох, то всё это теперь наше! — он обвёл рукой комнату.

Куклы возбуждённо зашушукались, переглядываясь. Глаза их начали загораться живым огнём заинтересованности.

— А если не сдох? — с кислой миной на лице засомневался Арлекин.

— Какой этот Арлекин зануда и пессимист! — раздражённо фыркнула Калисто. — Лишь бы всем настроение портить!

— Нет, а если Карабас всё-таки ещё живой? — поддержал Арлекина Амадео.

— Ещё один отыскался умник! — хохотнул Груша. — А что, Звездун вполне может быть и прав. Давайте рассуждать логически: Карабас-Барабас со ступеней упал? Упал. В луже валялся? Валялся. Дождь на него лил? Лил. Когда не сдох, а просто лежишь без сознания и на тебя льют воду, ты обычно приходишь в себя. Так? А Карабас в сознание не пришёл, хотя воды на него лилось будь здоров и в луже он лежал. Значит, что? Сдох он, и думать нечего!

— Сдох, сдох! — радостно заголосили куклы. — Как пить дать, сдох!

— А всё-таки я сомневаюсь, — лицо Арлекина по-прежнему выражало скепсис и уныние.

— Ну, если у кого-то сомнения, давайте голосовать! — предложил Груша. — Кто считает, что Карабас-Барабас сдох и мы теперь можем делать, что захотим и дом с театром наши — поднимите руки!

Руки подняли все куклы, кроме Арлекина и Амадео.

— А теперь пусть поднимут руки нытики, которые сомневаются, что Карабас-Барабас сдох! — сказал Груша и засмеялся. Следом за ним захохотали другие куклы. Арлекин и Амадео повесили головы.

— Итак, — с воодушевление продолжал Груша, — большинство голосов за то, что Карабас-Барабас сдох, значит, решено, что он сдох. Поэтому я предлагаю нам всем вступить во владение нашей собственностью, которая теперь принадлежит нам по праву. Думаю, для начала нам полагается подзакусить, да не какой-то там овсянкой, а тем, что при жизни жрал покойный Карабасишко. Давайте-ка спустимся в погреб! Там висит огромный кусок окорока, мы отрежем от него по большому сочному ломтю каждому!

Куклы одобрили его речь громкими восторженными воплями.

Затем всей толпой побрели на кухню, открыли крышку погреба и спустились вниз. Окорок висел на балке на крючке и куклам пришлось придвинуть лавку и встать друг другу на плечи, чтобы добраться до него и отпилить от него большим ножом несколько тяжёлых ломтей.

Но окороком угощение не ограничилось. В погребе стояла большая бочка с вином и куклы притащили стаканы, из которых раньше пили молоко, и начали наливать в них вино и пить. Причём, уговорили выпить вместе с всеми приунывших Арлекино и Амадео.

Куклы опьянели и ими овладел бесноватый кураж. Они снова поднялись в кухню, сломали замок со шкафчика с продуктами, вытащили мешки с крупами и начали рассыпать их по полу, топча их:

— Мы никогда, никогда больше не будем жрать эту гадость! Мы будем лакомиться только прожаренной дичью, колбаской, сыром, окороком! У нас будут горячие булочки, конфеты, какао!

Они вытаскивали из шкафчика конфеты, что прежде были только для Мальвины, Пьеро и Арлекина, поедали их. Ими овладело такое неистовое озорство, что они опрокинули бутыль с молоком и разбили её.

Потом выпили ещё по стакану вина. И ещё. Хмель постепенно лишал их рассудка.