Она мне не нужна

И хотя его семья разрушила мою, я не могу отказаться. Я не могу взять и сказать ему все. Оправдаться. Тогда я не стала этого делать, потому что я боялась, сейчас… сейчас он просто не поверит. А пока начнет во всем разбираться его ненормальный отец неизвестно что предпримет в итоге.

Я стану той, о ком он меня просит, ради спасения других. Снова. Как год назад. Ведь нет платы за жизнь сестры, нет меры… Я все равно сделала бы что нужно.

Это ловушка. Я чувствую, что стоит мне на это пойти, как моя жизнь… Боже, да что моя жизнь?

Чем она вообще может стать хуже?

Даже если это какой-то отвратительный план Багрова, то в любом случае, я должна попытаться спасти Аню от той участи, на которую сама же и обрекла.

– Чего молчишь, акуленок? – специально задевает меня таким прозвищем, которое когда-то вызывало улыбку. Оно было нашим.

Смотрю в его холодные глаза, решительно и уверенно. Надеется задушить болью? Думает, что я в конец сломлена? Возможно. Но не дам ему этим наслаждаться.

– У меня есть условие, Стас, – заявляю не менее отрешенным и лишенным эмоций тоном.

– Ну как же без этого. Я слушаю, – скрещивает руки на груди и лениво ждет мою речь. Конечно, он знал на что надавить, и знал, что я соглашусь.

Вот только все чего я хочу – это здоровье Ани.

– Помощь моей сестре ты осуществляешь сразу. Никаких отговорок. У нас не так много времени, которое отвели для положительного исхода.

– Я так и планировал, – хмыкает. – Что-то еще?

– Операция и полная реабилитация – это единственное, что ты сделаешь для меня и моей семьи. Никаких больше подачек и так далее. Я делаю это для нее, а не для того, чтобы потешить твое самолюбие.

– Я тебя услышал, но все-таки тебе стоит кое-что запомнить Алиса: устанавливать правила и условия буду только я. И, если я решу, что отступные будут в виде квартиры и денег, – ступает на шаг ближе, загоняя в угол, – значит так и будет.

– Ты… – не могу договорить ничего, потому что Стас медленно опускается так, что наши глаза оказываются на одном уровне и я теряюсь моментально.

Я никогда не могла выстоять, когда он так смотрел. Вот и сейчас просто промолчала, смотря в глаза цвета горького шоколада. Кажется ставшего слишком горьким.

Как много утекло воды. Как сильно мы изменились. И ничего не вернуть. Ничего не изменить.

Только бы сердце выдержало вновь. Потому что теперь в его душе и его жизни, для меня нет места, как и моей дочери.

Это действительно больно. И я тихо завидую той, что проживет с ним эту жизнь, как об этом мечтала я.

– Умница, – видимо принял за согласие мой внутренний монолог и молчание. – Указания дам позже, – кинул напоследок и открыв дверь кухни вышел, но провожать его я не стала, так как колотящееся сердце почти пробило дыру в груди.

Кое-как взяла себя в руки и повернувшись к раковине, пару раз плеснула в лицо водой, выпив немного с ладони.

Целый год без него, и вот такая встреча. Кажется, я говорила когда-то о том, что быть может мы увидимся в будущем. И вот таким оно стало.

Пошла закрыла хлипкую дверь на щеколду и вернувшись стала готовить завтрак.

– Кто это приходил, – спрашивает мама, тихонько войдя.

– Стас Багров, – не стала юлить, все равно скоро нас ждут перемены, и он станет на время частью жизни моей семьи.

– Стас… Погоди, тот самый Багров?

– Да мам, – нехотя отвечаю ей, потому что мне придется ее обмануть. Она ни за что не позволит мне пойти на такое унижение, причину которого я и выяснять не буду. Меня уже тошнит от подобной перспективы.

– Что хотел этот мерзавец? – почти взрывается она.

И я ее понимаю. Сложно полагаю видеть своего ребенка таким, какой она видела меня, когда все закончилось, между нами. Правда мне пришлось очень быстро взять себя в руки и стать сильной. Но я не обвиняла Стаса в чем-то перед ней, не настраивала против. Она сама все поняла.

– Вернуть долги, – ставлю чашку быстрорастворимого кофе и печенье перед ней, и сама плюхаюсь на стул, потому что ноги просто отваливаются. Глаза вообще закрываются, требуя отдыха.

– Погоди, так он что же, алименты платить будет?

– Мам, ну какие алименты? – аж смеяться захотелось от ее предположения, вспомнив его слова. – Он Катю даже не признает. Позлорадствовать пришел.

– Вот подонок. Как ты позволила ему войти? И вообще откуда он узнал наш новый адрес?

– Словно мы говорим не о «том самом Багрове», для которого это все раз плюнуть полагаю.

– Что за люди такие? Мерзкие и гадкие, словно паразиты. Надеюсь, что больше не явится, – отпивает кофе и начинает кушать.

Смотрю на нее и не понимаю, откуда в ней столько силы?

Сначала умерла бабушка и дедуля переехал к нам, тогда еще в трехкомнатную хорошую квартиру. Потом и отец нас покинул.

Мама тащила все на себе, я как могла помогала. Потом беда с Аней, а следом новость о моей беременности и мой уход из института.

А она? Она все стойко переносила, была рядом и никогда не плакала… на виду.