Она. Новая японская проза

Однако слова очкарика, похоже, совсем не задели «администратора». Он и бровью не повел.

- Я вот что думаю… Ну и пусть меня убьют! Я только рад буду.

Ицуко даже голову приподняла, чтобы взглянуть на «администратора». Его лицо смутно белело в полумраке, освещаемое лишь тусклым светом с улицы.

- Не надо, успокойтесь, - сочувственно сказала Ицуко.

«Администратор» даже фыркнул.

- А я совершенно спокоен. Я вот лежу и все думаю… Ссуда на дом еще не выплачена, а тут страховку за меня получат. Лучше мне умереть… От моей смерти домашние только выиграют!

Очкарик тоже глянул «администратору» в лицо. Очки у него сползли на нос.

- Ну что вы такое говорите?

- Сегодня приказ вышел… - «Администратор» даже не старался понизить голос. - Попал под сокращение. Тридцать лет проработал в коммерческом отделе, а теперь буду чем-то вроде сторожа на складе.

«Так вот почему он так надрался сегодня!» - подумала Ицуко.

- Тридцать лет… - горестно повторил «администратор». - Год-то к концу подходит… Отгуляем все вместе - и проводы старого года, и прощальный банкет.

- Но нельзя же из-за такой ерунды желать себе смерти! - возразил очкарик.

«Администратор» только вздохнул.

- Что в этом смыслят младенцы?

Ицуко вдруг задумалась. Если ее убьют, никто тоже особенно горевать не станет. На ее место в фирме возьмут кого-то другого. Не такая уж она незаменимая. Коллеги, может, погрустят немного, но скоро утешатся. Может, некоторые даже немножко обрадуются, особенно Сатоми, которая любит покрасоваться на телеэкране, - о ней ведь напишут в газетах, по телевизору покажут как подругу потерпевшей! Родители… Да, те, конечно, с ума сойдут от горя. Но одних родителей мало. Тоска… В сущности, кроме родителей, у нее никого и нет. Жизнь без красок, без выбора - все равно что групповая поездка по жесткому графику вместо индивидуального тура.

- Мало что вляпалась в заложницы, так еще в таком паршивом месте! - Ицуко невольно вздохнула. - Нет чтобы какой-нибудь шикарный бар или супермаркет где-нибудь в Симо-Китадзаве или Дзиюгаоке…

«Администратор» расхохотался.

- Какая разница, где тебя убьют! Для тебя же это ничего не меняет, - язвительно заметил он.

- Но ведь вам-то не все равно, где работать, - возразил очкарик, - в коммерческом отделе или на складе.

«Администратор» помолчал. Потом презрительно сплюнул.

- Я же сказал - младенец!

Было слышно, как на улице взревел автомобильный двигатель. Машина сорвалась с места и умчалась. Снова наступила тишина.

- Родители, наверное, уже беспокоятся? Ицуко повернулась к мальчику.

- Да нет. Папаша дрыхнет. Он так устает за день, что хоть из пушек пали, не проснется. А мамаша сегодня в ночь.

- Работает?

- Угу. Медсестрой.

- А тебе разрешают выходить на улицу гак поздно?

- Так я ведь совсем рядом живу. Как живот подведет ночью, так и бегу сюда. - Очкарик коротко рассмеялся и заглянул Ицуко в лицо. - Я вас тоже здесь частенько вижу.

Ицуко кивнула.

- Да. И я тебя запомнила.

- Я тоже. Одна живете?

Ицуко снова кивнула.

- Я так и думал.

С беспокойством поглядывая в сторону служебного выхода, очкарик еще ниже пригнул голову.

- Что-то там совсем никакого движения, - заметил он.

- Вообще-то преступник должен вернуться. За деньгами из кассы.

- Так-то оно так, но… - Парнишка задумался. - На кассу он даже и не посмотрел.

- Может, решил забрать деньги потом?

Они еще подождали - хотя слово «ждать» было несколько неуместно в подобной ситуации. Но ни преступник, ни продавец не появлялись.

«Странно все это, - подумала Ицуко и взглянула На стрелку часов. - Прошел ровно час». Она решительно поднялась.

В разбросанных по полу осколках зеркального потолка отражался свет. Причем не только уличные огоньки. Дверь служебного кабинета была приоткрыта и оттуда исходило яркое электрическое свечение. Следом за Ицуко поднялся и мальчуган.

- Пойдем посмотрим, что там?

«Администратор» и не думал подниматься, так что Ицуко с очкариком, переступив через него, вышли из-за стойки кассы. Ицуко пошла по правой стороне, очкарик - по левой. К приоткрытой двери они подошли с двух сторон и дружно прильнули к щели.

Тишина. Грабителя не слышно. В горле у Ицуко пересохло, в голове стоял звон.

- Эй, есть тут кто-нибудь? - позвал из-за двери очкарик.

Ни звука. Потом послышались какое-то невнятное мычание и вроде как скрип ножки стула. Ицуко с очкариком вместе влетели в комнату. В ярком свете люминесцентной лампы за столом сидел продавец, прочно привязанный к стулу. Руки и ноги у него тоже были связаны упаковочной веревкой. Рот залеплен клейкой лентой. Рядом щерился ухмылкой выпотрошенный сейф.