Она. Новая японская проза

Мы вышли с ней во дворик. Солнечные блики последних дней лета упруго плясали по газонам. На открытой веранде отдыхали несколько больных. Все они рассеянно смотрели куда-то вдаль. Шторы на мамином окне были задернуты. Наверное, она еще спит. Мы прошлись по двору, а потом уселись на скамейку за клумбами, откуда открывался самый красивый вид.

- Как вы сюда попали? Она заговорила первой.

- Здесь лежит моя мать. Рак грудной железы, уже перешло на позвоночник.

Она сочувственно вздохнула.

- А я сюда хожу как волонтер. Беседую с больными, занимаюсь цветами, провожу базары… Сейчас я вышиваю покрывало для постели.

Когда мы с ней встретились в первый раз в дачном особняке, она тоже вышивала. Сидела на террасе на самом краешке стула, вся согнувшись, и раз за разом беспрестанно нажимала на что-то пальцем. Я тогда не сразу понял, что это вышивание. Сперва подумал - может, она каких букашек иголкой давит? Как будто это какая-то тайная жестокая игра… Нам было тогда по двенадцать лет.

Как я попал тогда в тот только что отстроенный особняк по соседству? Может, мама велела отнести туда газеты? А может, мы с братом играли в кэтч-бол и мяч случайно закатился к соседям? Не могу вспомнить. Она как-то вдруг, сразу возникла перед моими глазами. Так же, как и сегодня, когда мы встретились снова - совершенно неожиданно.

Мы рассказали друг другу о том, что обрушилось на каждого из нас после того лета, когда нам было по двенадцать. В тот год зимой в авиакатастрофе погиб мой отец. Были трудности, в том числе и финансовые, дачу продали, Потому я и не смог больше с тобой встретиться. В университете занимался промышленным дизайном, так с тех пор в этой области и работаю, а сейчас взял длительный отпуск. Сейчас у меня умирает мать.

- Никаких примечательных событий в общем-то не было, - как бы извиняясь, сказал я.

Ее же история была более прозаичной.

- Астма у меня не прошла, работать я так никуда и не поступила, замуж не вышла, сижу дома в четырех стенах. Волонтерство в этом хосписе - вот и все мое участие в жизни.

Ах да, вспомнил я, она же была астматиком. В кармане у нее всегда лежал пластмассовый баллончик странной формы. Белого цвета, непрозрачный, а в самой серединке чуть грязноватый от указательного пальца. В этом месте нажимаешь, а он шипит и выпрыскивает лекарство. При мне с ней приступов не случалось, но как пользоваться баллончиком, она мне однажды объяснила.

- Когда дышать становится трудно, нужно вот так - видишь? - этот кончик взять в рот и вот здесь посильнее три раза нажать. И хорошенько вдохнуть.

Объясняя, она и в самом деле широко открыла рот. В глубине показалось ее горло, покрытое красноватой слизистой оболочкой, и я в смущении потупился.

- А все-таки хорошо, что ты меня узнал.

- Да. Ты совсем не изменилась.

Это не было ложью. Белая, почти просвечивающая изнутри кожа, длинные ресницы, придающие глазам особую лучистость, тонкая шея, густые волосы. Все, что запечатлелось у меня двенадцатилетнего, так и сохранилось. Точнее, когда я всматривался в нее сейчас, в памяти одно за другим оживало то. что. казалось бы, уже должно быть совсем забыто,

- Но все-таки я не лицо твое узнал, - признался я честно. - Меня поразил сам облик - девушка за вышиванием. Чуть согнутая спина, движения кончиков пальцев, все эти штучки для рукоделия, разложенные на столе, - вот по чему я узнал тебя. Никаких сомнений - ты в то время.

- Я рада, что ты вспомнил, - сказала она с улыбкой и поправила подол платья, колышущийся от ветра.

Солнце светило ярко, но в чем-то уже была заметна осень. На газоне чуть слышно работала поливальная установка. Тени от крыш на веранде уже слегка изменили форму. Дремавшие пациенты как-то незаметно исчезли. Перед нами вдали виднелась узкая полоска моря.

Она замолкла, и беседа сразу прервалась. Казалось, хочется рассказать о многом, но стоило лишь попытаться облечь мысли в слова, как возникало ощущение неловкости и разговор не получался. Тем не менее в этом вовсе не было чего-то неприятного. Просто требовалось какое-то время, чтобы случайно разбуженные в нашей памяти дети пришли в себя. Наслаждаясь безмолвием, мы ожидали того момента, когда слетит пелена времени, укутывающая этих детей.

- А завтра мы сможем увидеться? - тихо, стараясь не нарушить этого настроения, спросил я.

- Да. Я собираюсь приходить сюда каждый день, пока не закончу покрывало.

С уверенностью кивнув, она сплела пальцы на коленях. Вдали, где небо ложилось на море, уже появились краски вечерней зари.

- Помнишь семью, что построила особняк рядом с нами, с западной стороны? - спросил я у мамы, погасив свет и улегшись в кровать.

- Особняк? Мы же его давно продали…

- Я говорю про последнее лето перед тем, как мы С ним расстались. Дом с треугольной крышей, там была большая терраса и колокольчик у входной двери.

- Хм…

В задумчивости она перевернулась с боку на бок.

- Если рядом с нами, так там жил художник. Мы были в чудесных отношениях.