Она & Он

– Выбор есть всегда. Я еще могу передумать. В этой связи у меня есть к вам одна личная просьба. Если я решу провести в Сеуле год или два, согласитесь ли вы заплатить мне небольшой аванс на обустройство? Не хотелось бы расставаться с парижской квартирой, не будучи уверенным.

– Уверенным в чем?

– В том, что я останусь там.

– Зачем вам оставаться в Корее? Вы даже не владеет их языком!

– Об этой трудности я как-то не подумал. Значит, придется овладеть.

– Собираетесь перейти на корейский?

– Нан нига найе палкаракель паражмдултайга наму джоа?

– Что за абракадабра?

– По-корейски это значит: «Мне нравится, когда ты сосешь мне пальцы ног».

– Видно, вы совсем свихнулись. Как можно молоть такой вздор?

– Мне нужно получить у вас не психоаналитическую консультацию, а аванс под мои авторские права.

– Вы серьезно?

– Вы сами утверждали, что после успеха в Корее мои книги станут лучше продаваться в США, а там, глядишь, и в Европе. Если я вас правильно понял, то едва я сяду в самолет, как мы станем богачами. Следуя вашей логике, вам не составит труда выдать мне небольшой аванс.

– Это было предположение… Будущее покажет, подтвердится оно или нет.

Кристонели напустил на себя задумчивый вид и продолжил:

– В то же время ваше заявление корейской прессе о намерении поселиться у них в стране произвело бы прекрасный эффект. Когда вы находитесь у издателя под рукой, он очень склоняется производить удвоенные усилия, рекламируя ваши произведения.

– Вот видите… – пробормотал Пол. – Значит, договорились?

– При одном условии! Что бы там ни случилось, вашим главным издателем остаюсь я. Не желаю ничего слышать о прямом контракте с корейцами. Надеюсь, это ясно? До сих пор ваш успех обеспечивал я!

– Не сказать, что этот успех получался очень громким…

– Какая неблагодарность! Вы что же, раздумали получать аванс?

Пол решил не зарываться и написал на салфетке сумму, которую хотел получить от Кристонели. Тот возвел очи к потолку, зачеркнул цифры Пола и написал свою сумму, вдвое меньшую.

После этого они пожали друг другу руки, что в этом кругу было равносильно заключению контракта.

– Я вручу вам чек по пути в аэропорт, чтобы убедиться, что вы улетите.

Пол оставил Кристонели расплачиваться по счету.

* * *

Зайдя домой после обеденного наплыва в ресторане, Дейзи застала Миа на диване в банном халате, с упаковкой бумажных платков в руке и влажным полотенцем на глазах.

– Что случилось?

– Глазная мигрень. Голова просто раскалывается… – простонала Миа.

– Хочешь, вызову врача?

– Без толку. Так уже бывало, обычно это продолжается часов двенадцать, а потом проходит.

– Когда это началось?

– Днем.

Дейзи посмотрела на часы, потом на подругу.

– В таком состоянии ты не сможешь работать. Забудь сегодня вечером про ресторан, поможешь мне завтра.

– Ничего, – отозвалась Миа, – я приду…

Но, едва произнеся эти слова, она сжала ладонями виски и застонала.

– С таким видом? Ты распугаешь всех клиентов! Ступай к себе в комнату и ляг.

– Нет, я приду, – заартачилась Миа, уронив руку на диван, – я не могу тебя подвести.

– Робер справится в кухне, я буду подавать. Нам не впервой. А ты приводи себя в порядок. Это приказ!

Миа ушла, забрав с собой бумажные салфетки и придерживая на глазах влажное полотенце.

Как только Дейзи вышла из дому, она выглянула из своей комнаты. Приложив ухо к входной двери, дождалась, пока на лестнице стихнут шаги. Потом, перейдя к окну, проводила подругу взглядом, пока та не свернула за угол.

Тогда она бросилась в ванную и вымыла лицо холодной водой, избавившись от талька на коже и от следов черного карандаша на нижних веках. Если профессия научила ее чему-то полезному, то это умению пользоваться гримом для введения людей в заблуждение. Ища в гардеробе Дейзи плащ, она удивлялась тому, что не чувствует никакой вины. Наоборот, ей было весело. Слишком давно она не испытывала ничего подобного, чтобы теперь не насладиться этим приключением в полной мере.

Надевая кеды, она вдруг задумалась, почему для похода в Оперу приходится так одеваться. В Англии люди всегда ходили на такие спектакли в самых лучших нарядах.

Она изучила себя в зеркале, нашла некоторое сходство с Одри Хепберн, дополнительно улучшившее ей настроение, примерила темные очки и положила их в сумку.

Она выскользнула из ворот, убедилась, что путь свободен, и заторопилась к такси, стоявшему у противоположного тротуара.

* * *

Пол ждал ее на пятой ступеньке дворца Гарнье.

– Вылитый инспектор Клузо[5], – сказал он, вставая навстречу Миа.

– То есть истинный джентльмен! Вы сами велели мне надеть плащ и обувь без каблука.

Пол оглядел ее:

– Вы прелестны! Идемте.

Они смешались с публикой, входившей в здание Оперы. За анфиладой вестибюлей Миа восторженно замерла перед главной лестницей, потом настояла, чтобы они подошли к бассейну Пифии.

– Какая красавица! – воскликнула она.

– Недурна, – согласился Пол. – Но нам надо поспешить.

– Все так хорошо одеты, а у меня дурацкий вид. Надо было надеть платье.

– Только не платье! Пошли!