Она под запретом

Напряжённый комок внутри меня постепенно расправляется. Благодаря вину и тому, что на каждый заданный вопрос я получаю исчерпывающий ответ. Арсений не пытается меня уколоть, как раньше, или дать понять, что я лезу не в своё дело. Когда я интересуюсь, как прошла его поездка в Екатеринбург, он рассказывает, что помимо посещения рабочих объектов, два дня посвятил поиску помещения под офис. Оказывается, он планирует открывать на Урале филиал.

— А я решила откладывать деньги на машину, — выпаливаю я, сама того не ожидая. — Каждый день она мне, конечно, не нужна, потому что я живу недалеко от работы, но за город всё же удобнее добираться.

— Раз в неделю можно и на такси ездить, — замечает Арсений, наливая воду себе в стакан. — Квартиру почему в первую очередь не рассматриваешь?

— Потому что дорого.

— Дешевле они и не будут.

Вот вроде бы ничего такого Арсений не сказал, а я ощущаю себя глупой. В чём-то он прав: платить за бензин, парковку и техобслуживание ради выходных не слишком рационально, но… Неужели обязательно ко всему подходить с практичной стороны? Мог бы просто порадоваться за меня.

Я отставляю пустой бокал на стол и храбро фокусируюсь на Арсении взглядом. Интересно, он специально голубые рубашки носит? Чтобы подчеркнуть цвет глаз? Да нет, вряд ли. На Арсения это не похоже. Не удивлюсь, если у него есть специальный человек, который занимается покупками. Не могу представить его в магазине, выбирающим брюки и галстуки.

— Мне нравится «Мини Купер». В Лозанне они часто встречались.

— Хорошая машина, — кивает Арсений и указывает официанту на мой бокал с просьбой повторить.

«Он решил меня напоить?» — мысленно усмехаюсь я, но возражать не решаюсь. Я ведь только начинаю осваиваться в нашей беседе.

* * *

Как только машина Арсения останавливается возле моего подъезда, я начинаю дико нервничать. Всю дорогу гадала, приглашать его подняться или нет, но так ничего и не решила. Знаю, что чаепитием всё не ограничится, а потому сомневаюсь. Не хочу выставлять себя сексуально-озабоченной самкой.

Переведя рычаг в положение паркинга, Арсений всем телом разворачивается ко мне. Два выпитых бокала вина и полумрак делают своё дело: взгляд отводить не хочется и расставаться прямо сейчас тоже. Хочется ещё о чём-нибудь поговорить и, может быть, даже немного флиртовать в процессе.

— Я хотела сказать тебе про Петра… Луиза и я очень волнуемся за него. Врач прописал ему строгую диету и минимум алкоголя. Но ты же знаешь своего отца. Он бывает упрямым. Может быть, ты сам с ним поговоришь?

— Именно потому, что я знаю своего отца, разговаривать я с ним не буду. Луиза и так без конца его пилит своими нравоучениями, выставляя инвалидом. Он взрослый человек и сам всё понимает.

— Это из-за того, что она волнуется. И я тоже волнуюсь.

— А я, в твоих глазах, очевидно, бездушный монстр? — на губах Арсения появляется усмешка. — Каждый из нас переживает за него так, как умеет.

— Я не считаю тебя бездушным монстром, — взгляд самовольно скользит по его подбородку, покрытому щетиной, спускается к расстёгнутому воротнику рубашки. И добавляю: — Больше нет.

— Раньше считала, значит?

— Да, — ещё три месяца назад я даже не думала, что когда-то у меня появится возможность сказать это вслух, но выпитый алкоголь позволяет не отрицать очевидное. — Ты, наверное, до конца не осознаёшь, насколько твоё прошлое отношение повлияло на мою самооценку. Из-за тебя я стала нервной и неуверенной в себе.

— Ты была такой с самого первого дня, как очутилась в нашем доме, так что эту претензию тебе следует переадресовать другому человеку, — твёрдо произносит Арсений, глядя мне в глаза.

В меня словно ледяной водой плеснули. На что он намекает? Что не из-за него я стала чувствовать себя так, будто ни на что не имею права? Не по его вине по нескольку раз перебираю в голове каждое совершённое действие? Это Арсений превратил три года моей жизни в ад своей неприязнью, придирками и равнодушием. Больше никто.

— Если ты хочешь в очередной раз сказать что-то плохое в адрес моей мамы, то…

Ладонь, сжавшая моё колено, заставляет меня поперхнуться собственным возмущением. Рука Арсения вплетается мне в волосы и тянет до тех пор, пока наши губы не соприкасаются.

— Хватит верещать.

Я сдаюсь почти сразу, не выдержав и пары секунд. Обнимаю его шею и жадно всасываю в себя полюбившийся вкус. В груди и в животе снова жарко, снова выжжены мысли. То, как он меня целует, — это занятие сексом без раздевания: он заставляет меня задыхаться, постанывать и с каждой секундой хотеть большего.

— Поднимешься? — предлагаю я срывающимся шёпотом.

Мотнув головой, Арсений ослабляет захват на моих волосах и отстраняется.

— Нет. У меня ещё дела остались.

Я смотрю, как он поправляет брюки в районе ширинки, и сама того не ожидая, спрашиваю:

— Дела — это Инесса?

Моментально жалею о своём вопросе, потому что на лице Арсения появляется выражение «Ты серьёзно?», от которого мне хочется съёжиться.

— Дела — это стройка, — вдруг поясняет он. — Я купил землю неподалёку от Одинцово. С фундаментом проблемы, поэтому нужно самому съездить посмотреть.