Она Со Мной (ЛП)

— Все просто, у нас плохая история, — он подходит к стойке и садится на табуретку рядом со мной.

— Я знаю, Эйден, — хотя он никогда не говорил мне напрямую, что над ним издевались, но это подразумевалось.

— Я просто знаю, что он придет за близнецами.

— Что? Почему?

Он протягивает руки через волосы.

— Он уже ненавидит меня за то, что я всего лишь я. Теперь еще все это с Райаном, плюс он знает, что я подал прошение не освобождать его условно-досрочно. Он придет только потому, что сможет, а я ничего не могу сделать, чтобы защитить их.

— Вот почему ты был так зол, когда близнецы открыли дверь.

Он кивает, положив локти на прилавок и положив голову в руки.

— Эйден! — близнецы прибегают на кухню, а Эйден садится прямо. — Тайлер только что завел новую собаку! Мы можем пойти и поиграть с ней? — спрашивает Джейсон, держа в руке беспроводной домашний телефон, а Джексон с энтузиазмом кивает.

— Нет, — отвечает Эйден без объяснения причин. — Идите поиграйте на заднем дворе, скажите Тайлеру принести его сюда, если он хочет, но вы, мальчики, оставайтесь здесь.

— Но Эйд…

— Нет. только во дворе, идите, — Эйден отрезает Джейсона, подразумевая, что нет места для споров. Волнение близнецов заметно сдувается, и они идут к двойной стеклянной раздвижной двери на кухне, которая ведет на задний двор, все еще с телефоном в руке. Джейсон возобновляет разговор с Тайлером, когда они выходят за дверь, ведущую наружу. — Нет, я знаю, что ты не можешь прийти, но…

— И убедитесь, что ворота закрыты! — кричит им Эйден, когда Джексон закрывает дверь.

Он выпускает усталых вздох, упираясь локтями в стойку и протягивая руки через волосы.

Он напряжен, устал и чувствует, что проходит через это в одиночку. У него нет никого, чтобы помочь ему ухаживать за близнецами, и теперь он супер-защитник, потому что он отказывается позволить близнецам иметь такое же жестокое детство, через которое прошел он.

— Мы с тобой, Эйден. Не только я, но и Ной, Мейсон, Джулиан и все остальные. Ты не одинок. Мы позаботимся о том, чтобы он не навредил им…

Его голова отскакивает вверх, а его глаза горят гневом и разочарованием.

— Ты не понимаешь! — говорит он громче, чем должен, заставляя меня автоматически вздрогнуть и заставив его чувствовать себя виновным, увидев это.

— Помоги мне, — спокойно отвечаю я. Эйден вздыхает, потирая затылок одной рукой.

— Грег законно имеет опеку.

— Что? То есть… — я останавливаюсь, даже не зная, что сказать Эйдену.

— Моя мама назначила Грега опекуном, пока мне не исполнится 18. Если бы Грег остался в тюрьме на пару недель дольше, у меня была бы полная опека.

Мои брови сводятся воедино, пытаясь понять все факты, прежде чем мы попытаемся найти решения.

— Кто технически имеет опеку над ними сейчас, так как Грег в тюрьме?

— Поскольку мне нет 18, Грег все еще имеет законную опеку. Он может дать физическую опеку третьей стороне, которую он дал своей бывшей жене. Очевидно, поскольку мальчики живут со мной, это не было принудительно, и у нее нет желания смотреть двух мальчиков, которые не имеют к ней никакого отношения.

Близнецы должны жить с мамой Райана, так как Эйдену еще нет 18. Технически, Грег также имеет опеку над Эйденом, так как ему все еще 17 лет и он несовершеннолетний в глазах государства.

— Хорошо, тебе исполнится 18 в январе. Мы можем просто держать близнецов подальше от него эти пару недель. Я сомневаюсь, что он попытается пойти законным путем, и даже если он это сделает, для обработки этих запросов требуется некоторое время. В этом нет никакого смысла. Мы можем справиться с этим, Эйден. Он не приблизится к мальчикам.

Как бы я ни беспокоилась об Эйдене, большая часть меня просто чувствует себя виноватой. Огромное, срочное, жгучее чувство вины съедает меня изнутри. Здесь я говорю, что мы рядом с ним, одновременно зная, что я никогда не увижу его снова через несколько недель.

— Это просто… — он начинает, и я посылаю ему обнадеживающий взгляд, чтобы он продолжил. — Ничто на самом деле не мешает ему вернуться к наркотикам. Я бы не оставил это в прошлом, используя логику наркомана и убедить себя, что близнецы по праву его.

— Он только выйдет из тюрьмы. Ты действительно думаешь, что его главным приоритетом будет прийти к двум мальчикам, которые даже не связаны с ним кровью?

— Я не знаю, Амелия! Он наркоман-социопат. Я бы не сказал, что ему нужны люди, над которыми он имеет полный контроль, но… — его пронзительные серые глаза смотрят прямо на меня с многообещающей болью, — все, что я знаю, это то, что я убью его, прежде чем позволю ему причинить боль близнецам, как он делал это со мной.

В этот момент я ему верю. Я знаю, что Эйден сделал бы что угодно, прежде чем позволить кому-то навредить его братьям.

Не в силах сопротивляться, я обнимаю его в неловком, но все еще удобном боковом объятии и кладу голову ему на плечо.

— Все будет хорошо, Эйден.

— Откуда ты знаешь? — говорит он тихо.

— Я просто хочу.

Я не знаю. Но я верю в Эйдена, и я знаю, что из всех, кого я когда-либо встречала, он один из немногих, от кого я могу полностью зависеть.