Она со мной

Еще одна: «Подросток Хейли Джонсон выздоравливает после нападения, в результате которого погибли три человека».

Проводя пальцами по фотографии Хейли, сделанной, когда она выходила из больницы, я вспоминаю цветные контактные линзы, которые делали ее глаза голубыми, а также прямые черные волосы, обрамляющие покрытое синяками лицо. Она держалась за левую сторону ребер, восстанавливаясь после схватки с мужчиной в торговом центре.

Я снова вздрагиваю и быстро бросаю артефакты обратно в коробку из-под обуви.

Эйден теперь знает, что отец Сабрины, Тони, потерял все в день аварии, но он не знает, что с тех пор тот охотится за мной. Не знает, что последний год я бегала от Тони и именно по этой причине столько раз переезжала. Он не знает, что Тони нашел меня и пытался убить три раза за последний год. Он даже не знает, что мое настоящее имя не Амелия.

Я уверена, что никто ничего не поймет. Но Эйден… Он очень умный. И наблюдательный. Он знает, как соединять детали головоломки.

Я рассказала ему больше, чем он должен знать… Я рассказала ему больше, чем безопасно знать. Я не имею права вот так терять бдительность.

Полиция и федеральные агенты, обученные этому делу, вдолбили мне в голову, что нужно придерживаться сценария.

«Ты больше не Тея Кеннеди. Ты Изабелла Смит», – говорили они.

Когда это не сработало, они сказали мне, что я больше не Изабелла Смит, а Хейли Джонсон.

Когда и это не сработало, я знала, что будет дальше. Я даже не стала ждать, пока они назовут мне имя – выбрала Амелию Коллинз, и они заполнили документы.

«Это сработает только в том случае, если ты сохранишь тайну. Ты – Амелия Коллинз. Никто не должен знать обратного. Если они узнают, узнает и Тони».

Тони посвятил жизнь поискам меня. Одна оплошность – и он у моей двери. Один промах – и он снова здесь со своими смертельными угрозами. Он ворвется в мой дом или найдет меня на работе и снова попытается похитить под дулом пистолета.

Тони не узнает. Никто не узнает. Мне здесь нравится. Я не совершу оплошность.

Глава 14

Припарковавшись в самом конце школьной парковки, я направляюсь к дверям и, к своему счастью, застаю по дороге Эйдена.

– Эйден! – зову я, когда он вылезает из своего великолепного «Челленджера». – Эй, насчет вечера пятницы…

Прислонившись к машине, Эйден принимает уже привычную позу: руки скрещены, глаза напряжены.

– А что с пятницей?

– Ну, просто… не мог бы ты…

– Ты серьезно думаешь, что должна спрашивать?

– Пардон?

– А ты разве не собиралась попросить меня держать язык за зубами?

– Может быть…

Эйден издает низкий, лишенный юмора смешок, после чего выпрямляется и опирается на машину.

– Ты действительно думаешь, что должна просить меня хранить твой секрет?

– Ну, вообще-то я не думаю, но это очень важно, поэтому я хотела убедиться.

– Ты решила, что я стану трепаться? Господи, Амелия, давай я куплю тебе батут, раз уж ты так любишь прыгать с вывода на вывод?

– Кто ты такой и что сделал с Эйденом Паркером? – смеюсь я.

– Что? – ухмыляется Эйден.

– Я не знала, что ты умеешь подтрунивать, – признаю я.

Не могу поверить, насколько Эйден открылся мне за такой короткий промежуток времени. Если бы вы сказали мне несколько дней назад, что Эйден Паркер будет со мной шутить, я бы точно спросила вас, из какой психиатрической лечебницы вы сбежали.

Он скрытен: держит эмоции под замком и позволяет людям видеть только гнев, скуку или безразличие. При этом Эйден открылся мне, рассказал о маме и папе, а теперь еще и шутит. Теперь я вижу настоящего Эйдена Паркера, а не того крутого выскочку, каким он хочет казаться. И этот парень мне однозначно нравится.

– Строить из себя устрашающего засранца двадцать четыре часа в сутки не так уж и интересно. Иногда я люблю придать остроты, – веселится он.

Я снова смеюсь, но потом останавливаюсь и смотрю на него в изумлении. Эйден дарит мне искреннюю улыбку. Не ухмылку. Улыбку! Настоящую, счастливую! Мое сердце бьется быстрее, ведь она адресована мне. И это самое великолепное, что я когда-либо видела.

Эйден понимает, что я смотрю на него, и тут же поднимает бровь. На его лице по-прежнему сохраняется призрак радости.

– Что?

– Ничего. Просто я никогда не видела, чтобы ты так улыбался, – отвечаю я честно и тихо добавляю: – Тебе стоит делать это почаще.

Все следы улыбки вмиг исчезают. Эйден отводит от меня взгляд и переводит его на парковку.

– Мне нечему улыбаться.

Он вернулся в обычное состояние из-за моего большого рта. Вновь стал тем замкнутым, жестким Эйденом, который вместо улыбки способен лишь на ухмылку или невыразительную хмурость.

– В любом случае ты можешь не волноваться. Я никому ничего не расскажу.

– Я знаю. Прости, что вынуждена спрашивать. Я знаю, что ты этого не сделаешь.