Она сошла с ума (ЛП)

 Он улыбнулся и не стал комментировать.

– Джан, я не люблю такие сюрпризы.

– Ты должна была об этом подумать прежде, чем спать со мной.

– Он удобно забыл, что ловко навязал мне свое мнение на моей собственной пресс–конференции.

– Не виновен. Я просто напомнил тебе о твоем решении по сделке, которое ты легко забыла.

 Она закатила глаза.

– Без разницы. Сейчас это – спорный вопрос. Так как?

 Он не ответил.

 Она порылась в своей большой сумке, в поисках своего телефона.

– Что делаешь?

– Я собираюсь прогуглить семью Золдатти, есть ли у них связь с мафией.

– И если она есть?

– Ну ... Просто скажи мне!

 – Семья Золдатти ... в порядке. Тебе стоит беспокоиться о семье Медичи.

 – Почему?

 – У семьи Медичи красочная история в банковской сфере, пиратстве, политике, искусстве и царствовании.

 Она щелкнула пальцами.

– Я это знала! Пиратство! Мафия! О боже! Я – покойник!

– Не оскорбляй мафию, Cara. Сейчас у большинства из них есть законным бизнес. – сказал он, забавляясь. – Говоря о пиратстве, я имел в виду человека по имени Косса, пирата в открытом море в 1400–х годах, который стал Папой с помощью семьи Медичи, и в свою очередь, в те дни он вложил все свои трофеи от приключений «капитана Крюка»  и награбленное из казны Ватикана в банк Медичи [Прим. пер. – здесь говорится о Папе Римском]. Это помогло моим предкам быть самыми богатыми банкирами в Европе на протяжении примерно трех столетий.

 – Вау! Интересно. У тебя в предках есть Папа?

 – Вообще–то, четыре, и две королевы–регентши во Франции.

 – Да. Я читала о Екатерине Медичи на моих уроках истории еще в старшей школе. Она самая известная Медичи, и Катриона конечно. Я ношу ее лэйбл.

 – И здесь я думал, что это я.

 – Ты – Золдатти. Вы известен из–за своих автомобилей.

 – Не в Европе. В Европе, я – Медичи. Ничто не может быть выше фамилии, и даже известные автомобили моего деда. – сказал он с небольшой иронией в голосе. – Да, Катриона повсюду. –  не приязненно добавил он.

 – Как вы связаны?

 – Моя мать и ее отец –  двоюродные кузены.

 – Держу пари, что твоя мать – красотка.

Он не ответил. Его челюсти сжались, как будто упоминание о его матери было ему неприятно.

Что сделало ее еще более любопытной. Она хотела больше о нем узнать, но свернула желание вникать в его личную жизнь. Она решила придерживаться более светлой стороны вещей.

– Итак, расскажи мне об искусстве и о Медичи.

Это, казалось, смягчило его лицо.

 – Семейство Медичи считалось отцом итальянского Возрождения.

 – Хорошо, мне нужно освежить в памяти мою историю искусств. Ренессанс? Микеланджело? Да Винчи?

Он улыбнулся и быстро на нее взглянул.

– Да. Ты не так уж плоха.

– Ты любишь искусство?

– Да. В семейных музеях в Тоскане и во Флоренции у нас есть произведения Филиппо Брунеллески, Донателло, да Винчи и Микеланджело.

 Серьезно?! Вау. Она сглотнула. Это было так «не из ее лиги», но она сделала вид, что крутая.

– Да, я слышала о Донателло, он – один из Черепашек Ниндзя.

 Он усмехнулся.

 – Извини, я не очень хороша в искусстве, не на твоем уровне, но у меня есть несколько современных произведений искусства, которые я выкупила из частной коллекции, когда владелец обанкротился. Моя команда по управлению портфелем инвестиций сказала, что это было хорошим вложением, и я получила их по выгодной цене.

 – Что у тебя есть?

– У меня есть Джексон Поллок, а другой ... Я забыла имя художника. Фингер–ликин, или что–то в этом роде.

 Он быстро на нее взглянул.

– Фингер–ликин ... Лихтенштейн?

 – Да, именно!

 Он усмехнулся.

– А Поллок тоже?

 – Ты их знаешь?

 – Конечно. У меня есть пару работ Поллока.

 Она поморщилась.

– Ты их покупаешь, потому что тебе нравятся его работы или просто для инвестиций?

 – И то и другое.

 – В самом деле? Мне было интересно, где в своем доме повесить этот мусор. Это такое уродство! Но картина у меня в гостиной, потому что это всегда вызывает отвращение у моих гостей, за которыми интересно наблюдать. В тот момент, когда они ее видят, у них это что–за–бля выражение на их лицах, и они все смотрят на меня, словно я – какая–то разновидность псих–больной, из–за того, что ее купила, и я согласна! Клянусь, что всегда спрашиваю себя, что такого художественного в какашках и червях, участвующих в оргии. И это стоило десять чертовых миллионов долларов, почти таким же дорого, как и моя девственность!

 Он рассмеялся.

– В этом случае, я, безусловно, согласен. Я бы в любое время прошел мимо отвратительного Поллока ради твоей прекрасной «вишенки», Cara mia.

Она закатила глаза.

– Он такой самодовольный.

Он просто пожал плечами и ухмыльнулся.

 – Это вообще заканчивается? – спросила она, щурясь на дорогу впереди.

– Где–то там.

– Но это безумие! Почему ты живешь в середине в никуда?

– Ты хочешь сделать что–нибудь сумасшедшее?

– Гм, я не думаю, что у нас  одинаковое понятие о сумасшедшем.

– Давай сделаем сначала мое, ну а потом – твое.

– Хорошо…

Он остановил машину посреди дороги.

– Почему мы остановились?

– Я голоден.

– Ты хочешь есть? Никакого ресторана в поле зрения.

– Но есть один. Красавица, которая подает специальное блюдо, которое быстро стало моим любимым.

 – Что?