Она - только способ... (СИ)

— У меня месячных давно не было, возможно капли крови — это и есть их начало, а я уже панику навела, — спускаясь с гинекологического кресла, обратилась я к врачу, — у меня раньше случались задержки. Говорили, что это происходит из-за низкого веса и…

— Разберёмся, — устало перебила меня гинеколог и приказала следовать за ней, — надо сделать УЗИ.

Процедура УЗИ затянулась. Вначале врач водила датчиком по животу, а потом решила ввести датчик вовнутрь. Я вздрогнула, приготовившись к новому приступу боли, и врач сразу же остановилась.

— Боль сильная была? — щурясь, уточнила она, — где именно локализировалась боль?

— Сильная. Мне казалось болит везде. Спазмы боли были здесь… — указала я на низ живота, — и здесь тоже…

— Понятно. Не буду тогда тебя смотреть трансвагинально. Угроза есть..

— Угроза чего?

— Выкидыша. Ты беременная. Срок около 4–5 недель. Стук сердца пока не слышу, но это нормально. Матка в…

— Что вы сказали? — ошарашенно выдохнула я и подскочила на кушетке.

— Ты чего скачешь так? С ума сошла! Ты слышала меня — угроза у тебя, а значит надо поберечь нервы и тело.

— Этого не может быть!

— Если вступаешь в половую связь без контрацепции, то это очень даже возможно, — сухо сказала врач и спешно добавила, — а теперь медленно поднимайся — капаться пойдём.

— Этого не может быть, — повторила я и утерла мокрые щеки рукавом рубашки.

— Так! Без истерик здесь. Я сутки не сплю, поэтому мне не до церемоний. Пошли в процедурный кабинет — капельницу надо сделать.

*****

Зажав в руке жужжащий телефон, я никак не могла решиться ответить Савелию. Он уже больше часа не оставлял попытки дозвониться до меня, но я не отвечала на его звонки. Я не могла сейчас говорить. С ним особенно.

Глядя на катетер в руке, я следила за поступающим в вену лекарством, и беззвучно плакала.

Я знала, что это конец. Мне конец, потому что я не смогу родить ребенка и остаться живой и здоровой. И ребенку, с большей долей вероятности, тоже конец. Даже если я смогу его выносить, то не факт, что он родиться полноценным и здоровым. Те лекарства, что я принимаю ежедневно, противопоказаны при беременности, да и в целом — беременность мне противопоказана. Кардиолог никогда мне не даст зеленый свет на вынашивание ребенка. Скорее он станет категорично настаивать на прерывании. И вроде цель у него будет неплохой — сохранить мне жизнь, но…. Но я не хочу идти к этой цели. Цель эта жестокая, уничтожительная и не дающая возможности сохранить жизнь другому, более ценному человеку. Родному, плоть от плоти, человечку.

Что делать? Что мне сделать?

Уткнувшись в подушку, я раз за разом прокручиваю в голове слова гинеколога: «Ты беременна!», «Ты беременна!»… Беременна!!!

Во мне растет живое существо. Оно уже живет. Надо только сделать всё, чтобы оно выжило. Пусть дитя растет, развивается и живёт!

Мой ребенок точно должен жить. Пусть я не смогу быть с малышом после рождения, но я должна превзойти все свои возможности, чтобы его выносить и родить.

Я должна! Должна! Как много всего я должна сделать для крохи!!! Очень много. Только бы мне подольше пожить для его будущей жизни…

Глава 42

Измученная тяжелыми мыслями, я не заметила, как провалилась в сон. Проснулась от легкого толчка в плечо.

— Просыпайся, Городетская. В приемном покое твой мужик такой шухер навёл!

Приоткрыв тяжёлые веки, я вглядываюсь в лицо молодой девушки в белом халате и не сразу понимаю где я и что случилось.

— Вставай. Время почти девять вечера, но дежурный врач разрешил тебе ненадолго спуститься к нему.

Сморщившись от потока воспоминаний, я медленно усаживаюсь на кушетку и осматриваюсь. Я до сих пор нахожусь в процедурном кабинете, при этом в мою вену вставлен катетер, но капельницу уже успели отключить.

— Быстрее, Городецкая. Ты чего как не живая? Беременность — не болезнь. Прокапаем тебя с недельку и побежишь домой. Потом и не вспомнишь никаких угроз.

Беспрерывно болтая, девушка наполняла шприцы лекарством и бросала в мою сторону снисходительные взгляды.

Поднявшись, словно заторможенная, я вышла из процедурного кабинета и медленно зашагала по освящённому коридору. Двери в палаты были закрыты, но женские голоса и смех то там, то здесь разрезали больничную тишину.

— Городецкая, — раздалось мне в спину, — твои вещи я отнесла в седьмую палату. После свидания — шагай туда. Скоро таблетки принесу.

Обернувшись, я заторможено киваю и останавливаюсь у двери с табличкой "Выход". Куда идти я не представляла, голова была тяжёлой, а сознание все время тормозило дельные мысли. Но я продолжала идти. Разве важно теперь куда я иду — главное, что я имею возможность идти. Скоро всё изменится…

Преодолев четыре пролета лестницы, я спускаюсь в приёмный покой и тут же нарываюсь на тяжелый взгляд охранника.

— Городецкая?

— Да.

— У вас десять минут и ни секундой больше. И скажи своему Ромео, что часы приема в патологии, прекращаются ровно в семь тридцати вечера. После этого часа — все посещения строго запрещены.

Я безмолвно киваю и выхожу в комнату свиданий, в которую превратили холл больницы.