Она уходит по-английски (СИ)

Поэтому теперь нам нужно пройти свой тернистый путь домой, где указательными знаками нам будет любовь и смирение".

- Очнулись бы вы, отец Михаил, а то так непонятно мне все это. Сложно. Я двадцать лет жил без Бога. Получается, я жил и без любви?

Зачем я пришел сюда и сижу на этой лавке. Смотрю на вас. Какой смысл в этом? Не знаю, слышите вы или нет. Зачем вы приходили ко мне? Как вы приходили ко мне? И вы ли приходили ко мне?

Все эти ваши слова. Чем они мне помогут? Только еще больше запутали. Какой толк в ваших проповедях, если вы сами себя не можете помочь?! Почему Господь не исцелит вас?! Ведь вы правильной жизнью жили. Откройте глаза и поговорите со мной! Мне тяжело, отец Михаил... Очень тяжело.

Тут соседнюю дверь в реанимацию открыли и вкатили тележку с пациентом. Забежало человек пять сразу. Засуетились. Стали подключать аппаратуру, датчики, манжету надели. Уколы какие-то в вену вкололи. Через стекло плохо проникали звуки, но все-таки можно было разобрать речь. Я пригляделся и не поверил своим глазам. Рядом с таксистом Валерой и отцом Михаилом теперь лежала мать Кати, с огромной гематомой на лице и спекшейся кровью на нем.

- Представляешь такое, моя мать все-таки увиделась с отцом перед смертью, - отозвалось у меня в голове голосом пожилой Кати.

- Еще одно событие сбылось, - подумал я.

Тут же влетела в бокс девушка в платье с кровяными пятнами и порезами на руках. Она что-то кричала, ругалась с врачами. Ей дали что-то выпить. Она немного успокоилась, села на стул и посмотрела на Валеру, потом на отца Михаила, потом заплакала. Врачи продолжали суетливо бегать, что-то опять подключать, что-то вводить в катетер, а девушка сидела, отвернув от них голову.

Я уже понял, кто эта девушка, и просто с открытым ртом, не веря в происходящее, молча сидел за стеклом.

Потом врачи начали уходить, и медсестра подошла к Кате, потянув ее за руку, указывая на выход. Катя сказала, мол, да, сейчас, дайте мне минуту еще. Сестра ушла.

Катя еще раз посмотрела на Валеру, потом нагнулась к нему и стала что-то рассматривать на руке. Потом встала и направилась к выходу, а точнее, прямо на меня, к стеклу. Дальше все было, как в замедленном кино.

Так же как когда-то давно, в прошлой жизни, она переходила дорогу в коричневом платье, когда я стоял на остановке и ждал автобус. Она подошла вплотную, посмотрела на свою размазанную тушь, видимо, увидела меня и отшатнулась. Два раза моргнула и выбежала вон. Я тоже моргнул два раза и вытер рукой слезы.

Решил выждать полчаса и только потом вышел из каморки. Попрощался с медсестрой на посту 1 и покинул отделение нейрохирургии. На фоне всего увиденного сделал для себя важный вывод. Ни Валера, ни отец Михаил не были моим донором. Это был кто-то другой. Но знать, кто именно, мне теперь не хотелось.

На улице солнце сменилось редкими тучами на небе, говоря о том, что ближе к вечеру возможен дождь. Я медленно пошел к своему корпусу. На середине пути решил присесть на лавочку передохнуть. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

- Тоже ждете пересадку?

Я повернул голову. Ко мне подсела совсем молоденькая девушка. Еще, наверное, и двадцати лет нет.

- Нет, уже не жду. Мне два месяца назад сделали операцию.

- Да?! А что же тогда так задыхаетесь?

- А кто его знает. Может, переоценил свои силы.

- Все равно я рада за вас. Я вот с детства мучаюсь с недостаточностью. Как восемнадцать исполнилось, так сразу поставили в лист ожидания, но с каждый месяцем слабею, скоро на дозатор подключат. На улицу уже не выйдешь, а впереди лето...

- Блин... Тебя как вообще зовут?

- Даша.

- Меня - Максим. И давно тут лежишь?

- Семь месяцев.

- Семь месяцев?! Ого! Как же ты тут терпишь? С ума сойти.

- А что прикажешь делать? Помирать не хочется. Семью хочу, детей, учиться, работать. Вот только можно и не дождаться донора. Пока я тут, уже трое не дождались. Так что ты еще радуйся, что сделали, что ходишь вон.

- А чего радоваться? Все равно это не жизнь. Таблетки, стимулятор, все болит, работать нельзя. Кому я теперь нужен такой?

- Слушай, что ты ноешь? Просто радуйся и все. Господь дал тебе второй шанс, вот и живи. Значит, какие-то планы у него на тебя есть. Тысячам людей второго шанса не дают. А ты сам пока не понимаешь того, что тебе подарили.

Тут поднялся сильный ветер, и на весь сквер раздался колокольный звон из храма. У меня аж поджилки затряслись.

- Да, ты права. Наверное, оно все так, просто я не привык еще, Даш.

- В твоей ситуации каждый второй плачет, мол, за что мне это? Что я сделал? Не понимая, что раз тебе дали шанс, то, значит, ты еще ничего не сделал, но можешь.

- Глубоко мыслишь. Я в твоем возрасте не об этом думал.

- Да это я просто много читаю духовных книг. Вот и рассуждаю сама с собою. Больше не с кем. От себя стараюсь ничего не говорить. Что запомнила, то и говорю. Просто повторюсь, что испытываю дефицит общения по данному вопросу. Пожилых женщин в палатах больше волнуют сериалы и сплетни, а не душа, которую перед смертью не мешало бы отмыть слезами покаяния.