Она уходит со мной-2

— Увезу, — ответил он и опять посмотрел на меня, но уже совсем другим взглядом. Взглядом, от которого я впервые за долгое время почувствовала внутреннее спокойствие. Взглядом, рассеивающим пустоту.

В квартиру мы вошли вместе. Уже на подъезде к дому Платон задремал, и я попросила не будить его. Бессонная ночь не прошла даром – сама я тоже устала. Но о том, чтобы как брат безмятежно устроиться в кресле, речи не шло.

Альма лежала на краю постели. Одинокая, она выглядела кинутой и настолько грустной, что мне стало совестно. Глупо, конечно. Но я опять подумала об автобусной остановке.

— Вот она, — взяла и показала Диме. Открыла молнию.

И тут меня окатило ознобом.

— Что-то не так?

— Их нет, — шаря в прорехе. Подняла голову. – Их нет, Дим.

Он забрал у меня собаку. Секунды стало достаточно, чтобы мои слова подтвердились.

— Платон не мог взять?

— Нет? – одними губами. – Мой брат, он… — И тут меня оглушило. Я снова вскинула голову. – Не Платон. Лёня. Он… Он приходил. И…

— Поехали, — швырнув собаку на постель, Дима вышел.

Я пошла за ним, но опомнившись, вернулась. Взяла Альму и, прижав к груди вышла из комнаты, а потом уже и из квартиры, надеясь, что старший брат не успел ничего сделать. Надеясь, но в душе готовясь к худшему.

Глава 5.2

— Позвони брату, — Дима свернул на дорогу, ведущую к родительскому дому. – Узнай, где он.

Телефон я нашла на прикроватной тумбочке вместе со связкой ключей от квартиры. Сомневаясь, что Лёне стоит знать о нашем скором визите, я всё равно набрала номер. Как ни странно, ответил старший брат быстро.

— Ты дома? – Услышав ответ, проговорила одними губами, глядя на Диму: — Он дома.

Дмитрий кивнул. Объяснять Лёне, к чему этот вопрос, я не стала. Да он и не спросил. Догадался, что стоит ждать гостей? Может быть. Дураком он не был никогда, и тем горше становилось на душе, когда я думала, как бездарно он тратит жизнь.

Посмотрев в зеркало на спящего Платона, я вздохнула. Свежий воздух и активные игры с другом уморили его. И так милый, сейчас он и вовсе походил на ангелочка.

Неосознанно я дотронулась до живота. Ещё не успевшая в полной мере осознать, что совсем скоро стану матерью, я с трепетом провела по краю джинсов. Почувствовала, что Дмитрий смотрит на меня и повернулась. Делать вид, что не наблюдал за мной, он не стал. Наоборот. Выдохнув, я первая не выдержала:

— У меня не было никого, кроме тебя.

— Хорошо, — он поднял стекло. В машине стало тихо и от этого неуютно.

Знакомые дома таращились тёмными окнами, одевшиеся молодой листвой деревья прятали в тени куцые газоны. И как мне понимать его «хорошо»? Что он верит мне? Или что принял к сведению? А если не верит? Да пошёл он куда подальше вместе со своим дурацким «хорошо»!

— Чем ты занимался весь этот месяц? – получилось даже злее, чем я хотела.

— Тебя интересует чем или кем?

Я поджала губы, не желая отвечать на этот вопрос. Потому что попал Дмитрий в точку, но сама я поняла это только после его слов. Отвернулась к окну. Мы проехали мимо магазина с разбитыми окнами. Ещё полтора месяца назад я, случалось, забегала в него за свежими дешёвыми булочками, а теперь он смотрел на меня тёмными провалами наспех заколоченных окон. Самое ужасное заключалось в том, что это было делом рук людей, живущих тут же, в этом городе. Медленно, но верно, они рушили его, погребая себя под обломками.

— Если хочешь, я схожу один, — отвлёк меня Дима.

Я мотнула головой. Нашла взглядом приближающуюся дверь подъезда. Не на пустой проём, а на настоящую дверь. Только от этого на душе стало ещё поганей.

— Я не стану делать аборт, Дим, — сказала тихо, не отводя взгляда от родительского дома. – Если ребёнок в твои планы не входит, скажи сразу, — ему в глаза. – Закончим всё здесь и сейчас.

— Мы ещё ничего не начали, чтобы заканчивать.

— Значит, закончим не начав.

На этот раз мы смотрели друг на друга долго. Куда дольше, чем прежде. И я точно знала, что не сдамся. И пусть расписывает мне перспективы сколь угодно долго.

— И что ты будешь делать?

— Если не будет выбора, отдам ребёнка в дом малютки, — откуда пришло это решение, сама не знала. Но я вдруг чётко поняла, что руки не опущу. Пусть олимпийской чемпионкой мне не стать уже никогда, за жизнь своего малыша я буду бороться до последнего. – Устроюсь на работу. Если потребуется, в соседний город, Дим.

— То есть родишь, чтобы отдать в детский дом?

— Нет. Ты когда-нибудь слышал о том, что попавшие в тяжёлую жизненную ситуацию женщины отдают ребёнка на некоторое время? Я сделаю так же, если у меня не останется выбора. Буду приезжать так часто, как только смогу. А потом заберу. Заберу и дам всё, что у меня есть. И даже то, чего нет – найду возможность и всё равно дам. Так что хочешь ты или нет, ответить хотя бы на один вопрос тебе придётся. Ты собираешься настаивать на аборте?

И снова молчание. Только теперь чем дольше оно тянулось, тем увереннее я себя чувствовала. То ли двор, дом в котором прошло моё детство, давали мне силы, то ли проснулись инстинкты. Во мне текла кровь моих родителей: матери, любящей своих детей всем сердцем и никогда не сдающегося отца.