Она уходит со мной

Что толку строить из себя недотрогу? Для кого мне беречь себя? Если бы не Герман, прошлым вечером я пошла бы по рукам. Дружки старшего брата разодрали бы меня на части, трахали бы, как дворовую девку, пока им бы не надоело. А потом… Что было бы со мной потом? Потом не было бы ничего. Потому что вряд ли от меня осталось бы хоть что-то прежнее. Герман — красивый, опытный и, что самое главное, он может защитить нас. Если уж мне суждено было уйти с так называемого аукциона, то пусть первым моим мужчиной будет он.

Губы Германа были жёсткими. Коснувшись его волос у линии роста, я прижалась к нему всем телом. Он и сам был каменным, как гранит. Секунды тянулись, но он и не думал отвечать. Вспышка смелости сменялась отчаянием. Дотронулась языком, потёрлась о него бёдрами. Снова языком по нижней губе.

— Если бы мне нужна была девка, — он вдруг схватил меня за волосы. Дёрнул назад, сжимая пряди так, что у меня перехватило дыхание, — я бы снял толковую шлюху.

Говорил он тихо, но ощущение было, что голос громыхал.

Я вцепилась в его руку, в попытке освободить волосы. Вскрикнула, когда он не то что не отпустил — намотал на ладонь и заставил меня задрать голову.

— Пусти, — тщетно пыталась освободиться. — Мне больно.

— Больно? Ты не знаешь, что такое больно, девочка.

— Пусти, — уцепилась за его рукав.

— Только что ты хотела другого, — циничная усмешка.

Он отпустил. Не отпустил — отшвырнул меня от себя.

По инерции пролетев пару метров, я упала на постель. Прямо на его пиджак. Лежала и, сбивчиво дыша, смотрела, как он надвигается на меня. Сглотнула и отодвинулась назад. Взглядом Герман прошёлся по мне от шеи до бёдер. С показавшейся мне садистской издёвкой расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

— Что ты делаешь? — выдавила через силу.

От первой он перешёл ко второй. Сняв часы, положил на подоконник и взялся за манжету.

— Ты зачем пришла? — голос был пропитан презрением.

Под взглядом Германа я почувствовала себя не просто девкой — грязным ничтожеством. Даже на самых дешёвых шлюх дальнобойщики смотрели, наверное, не так.

Ещё несколько минут назад я готова была быть с ним, сейчас один его вид вызывал страх. Но и отвести глаз я не могла. Сглотнула, когда он оказался рядом. Отодвинулась дальше. Одеяло под спиной скомкалось, проволочившийся за мной дизайнерский пиджак скорее всего измялся. Герман стоял надо мной, а я думала о том, что под задницей у меня его дорогущий пиджак, что нужно убрать его. И ещё, что главное — не напугать Платона. Страх затягивался на шее петлёй. В окне отражался свет лампы и силуэт мужчины, по сравнению с которым я была пустым местом.

— Так зачем ты пришла, Вероника? — повторил он ещё тише, чем раньше.

Я не смогла выдавить и слова. Язык распух и прилип к нёбу.

— За этим, — опустил ладонь мне на ногу.

Повёл от колена выше по внутренней стороне бедра. Смотрел прямо в глаза до тех пор, пока пальцы не оказались у меня между ног. Провёл с нажимом. Я испуганно сдвинула бёдра, и в уголках его губ появилась призванная унизить усмешка. Коршуном глядя мне в глаза, он провёл по завязанному бантом шнурку моих штанов. Двумя пальцами, надавливая, по шву между ног. Я не дышала. Не шевелилась, прикованная его взглядом к постели.

— Пошла вон, — вдруг процедил он сквозь зубы. — Пошла отсюда, — дёрнул за шнурок и отпустил.

Секунды мне хватило, чтобы слететь с постели. Герман цепко следил за мной. Я налетела на косяк, ухватилась за него.

— Учти, — пока я, дезориентированная, искала выход из комнаты, заговорил он холодно, сдержанно, с леденящей кровь яростью, — в следующий раз ты получишь своё. И трахать я тебя буду, как течную суку. Десять раз подумай, прежде чем лезть ко мне в постель. Меня не интересуют дешёвые шалашовки вроде тебя, Вероника.

— Я не… — его слова хлестнули внутренним протестом. Но предупреждающий взгляд быстро заставил меня заткнуться.

— Пошла вон, — повторил он в третий раз.

Я не пошевелилась. И только когда его губа по-звериному дрогнула, когда он сделал шаг ко мне, поняла — надо бежать.

Глотнула воздух и метнулась в коридор. Думала, он догонит меня и прикончит. И только когда за спиной хлопнула дверь, а пятно света из спальни исчезло, остановилась.

Рыдания рвались из груди вместе с истеричным смехом. Прикончит? Идиотка! Зайдя в ванную, я сунула руки под холодную воду. Намочила и прижала к щекам, стёрла слёзы. Зачем ему приканчивать меня, если дураку ясно — достаточно выставить на улицу — сдохну сама. Только какой ему толк от меня мёртвой, если он ещё не получил то, что ему нужно? Да и к чему пачкать руки, когда, чтобы заставить меня бояться, ему достаточно взгляда и нескольких сказанных тихим предупреждающим голосом слов?

Глава 4.2

— Никуша, — тихо позвал меня Платон, заёрзав под боком.

— М-м?

— Почему ты не спишь?

— А ты почему не спишь? — спросила я в ответ и подтянула одеяло выше.

С детства папа приучил меня оставлять окно на ночь приоткрытым. Говорил, что спать лучше, когда прохладно. Сейчас оно было закрыты наглухо, а согреться всё равно не выходило.