Она уходит со мной

Он знал, что это неправда, но когда повернулся, когда я наткнулась на его взгляд, ничто и намёком не говорило, что он шутит.

— Я отдала тебе всё! — вскрикнула в бессильной ярости.

— Не всё. Денег было больше, Ника, но ты могла бы оставить их себе. Мне нужны не деньги.

Прикрыв глаза, я заставила себя успокоиться. Он специально. Специально, чёрт его за ногу!

По лицу снова побежали слёзы: от собственного бессилия, от никчёмности и, что уж, от обиды на жизнь. Мимо, по обочине, прошли две девушки примерно моего возраста. Хорошо одетые, с фирменными пакетами в руках. Я поймала себя на том, что выдернула из куртки клочок синтепона. Надо сегодня же зашить дырку. И ещё другую, на лифчике, а заодно и укоротить растянувшиеся бретельки. Только это потом. Если я не дам Лёне денег, он заберёт Платошку. Совсем не потому, что он ему нужен, а чтобы показать мне, что он может это сделать. И чтобы получить своё. Потому что этот подонок знает, я вывернусь, но брата ему не отдам.

— А нам нужен дом, — ответила, не глядя на Германа. — И гарантии. Я не воровка, Герман. Но иногда жизнь не оставляет выбора.

— И чем же она заставила тебя выбрать мой бумажник? — он продолжал усмехаться.

— Тем, что моему брату нужна одежда, — решительно повернулась к нему. — И детство. Я обещала Платону сводить его на батут с зарплаты. А Лёня…

Осеклась. Зачем ему знать, что в день, когда он приехал на заправку, я как раз получила деньги. Старший брат пришёл буквально через двадцать минут после этого. Зажал меня в подсобке и заставил отдать ему всё. Вернее, почти всё, если оставшиеся у меня пятьсот рублей можно брать в расчёт. Нужно было скинуться на подарок для воспитательницы в детском саду, купить Платошке новый спортивный костюм, кроссовки и курточку, выполнить своё обещание, а у меня было пятьсот рублей и три монетки, две из которых сейчас болтались в синтепоне подкладки. И это не говоря о средствах личной гигиены для себя самой. Последнюю прокладку я использовала в прошлом месяце, шампуня оставалось на дне. Справедливость. Да пошёл он к чёрту со своей справедливостью!

Я шмыгнула носом, отвернулась к окну.

— Будешь работать у меня, — услышала я.

Медленно повернулась обратно.

— Кем? Личным оруженосцем? Пушку за тобой таскать предлагаешь?

— С этим я справлюсь сам, — он сбросил скорость. Прижал внедорожник к бордюру и остановился возле кофейни, предлагающей на вынос кофе и ягодные пироги. — А вот твои оладьи мне понравились.

Взгляд его изменился, когда из кофейни вышла молодая женщина, держащая за руку девочку лет пяти-шести. Задумчиво он посмотрел им вслед. Я тоже смотрела на них, стараясь понять, что привлекло его внимание, но не заметила ничего необычного.

— Но денег ты не получишь. Я куплю твоему брату одежду.

— Мне нужны деньги, — с яростью, отчаянием и ещё незнамо чем.

Я ведь идиотка! Господи, почему я такая идиотка?! Что я хотела доказать, отдав ему наличные из бумажника?!

— Только что ты сказала, что хотела купить вещи для брата. Я готов помочь тебе с этим. Теперь ты говоришь, что тебе нужны деньги. Зачем?

— Тампоны себе хочу купить, — выплюнула и рванула ручку, собираясь выйти из машины. Дверь оказалась заблокирована.

Герман помолчал секунд десять. Вытащил из кармана деньги, которые я ему вернула и, отсчитав несколько купюр, свернул в четыре раза. Я не успела опомниться. Почувствовала прикосновение к боку. Сукин сын задрал мой свитер и засунул деньги за пояс джинсов.

— Аванс, — хлопнул по ноге.

Затем отстегнул ремень и разблокировал дверь со своей стороны. Моя так и осталась закрытой.

— Будешь кофе?

— Только если он не будет вычтен из моей зарплаты, — сарказм был таким же бессильным, как и я сама. Германа это, похоже, повеселило.

— Так и быть, кофе за мой счет, — сказал он и вышел.

Стоило ему скрыться за дверью кофейни, я пересчитала деньги. Мало. Разве что… Я знала только одного человека, у которого можно было попросить в долг. Уж пару недостающих тысяч можно. А там… Там я что-нибудь придумаю.

Глава 6.2

— Возьми, — на указательном пальце Вишневского висела связка ключей. Удерживающее их вместе серебристое кольцо было необычно массивным.

Мой взгляд упал на брелок. Захотелось поёжится. Это был самый настоящий коготь. Большой, сантиметров семь, с сохранённым на остатках шкуры мехом. Если бы не этот коготь, я бы изумилась сильнее, а так он здорово отвлёк внимание.

— Не боишься давать мне ключи от квартиры?

— С чего ты взяла, что они от квартиры, — только я потянулась, Герман зажал связку в кулаке.

Хмыкнул и, раскрыв ладонь, повернул боком, позволяя мне рассмотреть коготь во всей красе. Я всё-таки передёрнула плечами. Герман подал мне связку и на этот раз позволил взять её.

— Если не от квартиры, значит, от берлоги, — заключила я, подозревая, что коготь некогда принадлежал медведю. — А это одно и то же.