Она уже мертва

Маш подражает главной своей ненавистнице! – это открытие поразило девочку. С ним она и направилась домой. Вернее, переползла из одного вражеского стана в другой: там, где под маскировочной гамачной сеткой залегли Аста и начальник ее штаба Анжелика.

Маркиза ангелов.

– Видела его? – без всяких церемоний спросила Белка у Асты, покачивающейся в гамаке.

– Кого?

– Нашего нового соседа.

– Мне нет никакого дела до соседей.

Другого ответа и быть не могло. Дать понять, что разговор закончен, в то время, как он даже и не начинался, – в этом вся Аста. Уж это-то Белка уяснила для себя с прошлого раза. Тогда она отчалила от беседки несолоно хлебавши, но теперь… Теперь она не сдастся!

– И напрасно. Он красивый.

– Кто?

– Наш сосед.

– Это его трудности.

Еще можно было повернуться и уйти. И остаться в собственных глазах благородным человеком, а не какой-нибудь воображулей-сплетницей. На секунду Белке пришло в голову, что она поступает не очень хорошо, – примерно так же, как главный папин враг по фамилии Муравич. Этот псевдоученый только то и делает, что плетет интриги, натравливает друг на друга хороших людей, главная вина которых состоит в их неискушенности и простодушии. Так громогласно заявлял папа на их собственной кухне, и эти разговоры вовсе не предназначались для Белкиных ушей – только для маминых. Но кто виноват в том, что для зычного папиного голоса ни одна стена не преграда?

Никто.

А Маш и Аста виноваты. Они постоянно ссорятся, из-за чего переживают не только Миш, Лёка и Дружок. Но и цветы маттиолы, обильно высаженные вокруг веранды, где происходят главные баталии. Днем маттиола спит, а к вечеру раскрывает свои лепестки, наполняя воздух удивительным ароматом. Так было поначалу, до того, как обе кузины вступили в открытую конфронтацию. Теперь в сладком запахе маттиолы появились новые нотки: как кажется Белке – не очень приятные. Этих ноток еще немного, но с каждым днем становится все больше. Выходит, что маттиола только делает вид, что спит? А на самом деле чутко прислушивается к дневным склокам и реагирует на них по-своему.

Маш и Аста – вот кто несет ответственность за дурное настроение цветов. И к хорошим людям они не имеют никакого отношения. Так что Белка не делает ничего предосудительного, не сплетничает и не плетет интриги. Просто рассказывает своей таллинской сестре о местных новостях. «Losing My Religion» – чем не новость?

– Маш так не считает, – вкрадчивым голосом сказала Белка.

– А при чем здесь Мари?

– Ну… Она с ним уже познакомилась. Если тебя интересует…

– Ни капельки не интересует, – Аста забарабанила по книге кончиками пальцев.

– …Они сейчас на пляже. Вот. Ладно, я пошла.

С самым независимым видом Белка покинула Астин наблюдательный пункт, но метрах в трех от беседки притормозила. Сделала вид, что заинтересовалась стрекозой-пожарником: та сидела на коряге, отколовшейся от старого сливового дерева. Глядя в огромные стрекозиные глаза, Белка ждала, что Аста вот-вот окликнет ее, потребует продолжения истории. И уж тогда… Тогда будут вывалены все подробности: и о кассетнике, и о закатанных джинсах, и о камешках, которые Егор швырял в Маш.

Сколько она простояла возле коряги?

Несколько минут или дольше?

Ох, не стоило ей играть в гляделки со стрекозой! Не стоило засматриваться на тонкие прозрачные крылья! Когда стрекоза взлетела, кивнув напоследок ярким красным брюшком, а Белка обернулась, – в беседке никого не было. Только покачивался старый гамак. Каким образом Асте удалось проскользнуть мимо, так и осталось загадкой.

Зато в том, куда именно она направилась, никакой загадки не было.

Спустя час Белка нашла Асту на пляже, в некотором отдалении от развеселой компании МашМиша, Егора и двух его спутников. Все пятеро играли в карты, Маш по-прежнему заливалась смехом, но он все меньше и меньше походил на Астин.

Теперь он напоминал короткие приступы кашля, словно Маш пыталась прочистить горло и вытолкнуть изо рта какой-то посторонний предмет. Рыбную косточку или что-то вроде того. И всякий раз эти приступы совпадали с поворотом головы нового приятеля МашМиша.

Егор то и дело оборачивался, чтобы взглянуть на Асту!..

Отсюда, из расщелины в скале, Белке была хорошо видна вся мизансцена, а лучше всех просматривалась сама эстонка. При желании Белка могла бы негромко окликнуть ее, и Аста обязательно бы услышала призыв: расстояние между ними составляло не больше десяти метров. Но раскрывать свое убежище не входило в Белкины планы, она и без того чувствовала себя папиным личным врагом Муравичем, способным на самые низкие поступки, – подслушивание и подглядывание, недалеко ушедшие от плетения интриг.

За такое полагается бэнг-бэнг-бэнг!