Она всегда с тобой

— Лялька все равно не дала бы согласия на вывоз Болека за границу, пришлось бы оставить его с родителями, но в этом случае их жизнь превратилась бы в ад. Знаешь, мне дороги мама с папой не меньше Болека, я хочу, чтобы они жили долго. И не поехать не могу, я должен реализоваться, а здесь у меня нет перспектив. К сожалению, нет. Если шеф не понимает, о чем идет речь, потому что нет у него профильного образования, зато есть «опыт руководить», то о чем может идти речь?

— Да ладно, не оправдывайся, — слегка хлопнул его по плечу Михаил. — Я помню, сколько ты потратил сил, чтобы продвинуть свои идеи.

— Так какой смысл отсуживать? К тому же Болек любит мать, он еще маленький, чтобы остаться без нее. А вот подрастет — эту проблему легче будет решить, он сам разберется, что хорошо, а что плохо. Правда, я надеялся, моя щедрость немножко усмирит Лялькину гордыню, оставил же ей все…

— Ты ошибся.

— Я ошибся, — вздохнул Борис. — И теперь гадаю: что еще она выкинет?

— Ты лучше меня ее знаешь, попробуй просчитать.

— Думаешь, это возможно?

Просчитать можно логически действующего человека, когда в своей повседневной жизни он придерживается простых правил, а его кодекс норм близок большинству. Борис был таким, именно предсказуемым, пока не дошел до крайности и не сказал себе: хватит. Почему-то Ляля не рассматривала вариант, что однажды муж взбрыкнет и уйдет, она привыкла к его уступкам, тоже развратившим ее. В сущности, любой человек, доведенный до крайности, непредсказуем, крайность подводит его к нехарактерным поступкам. Но проблема в том, что Ляля живет в этом крайнем состоянии постоянно, она спонтанна, только изредка приходит в норму, потому просчитать, куда ее занесет, нереально.

— Да ладно, Борька, — с бодренькой интонацией сказал Михаил. — Подумаешь, порезала тряпки, это от бессилия. Даже хорошо, что тебе ничто не будет напоминать твою неудачную семейную авантюру.

— Ты прав, — усмехнулся тот. — Это все мелкие укусы, на крупную гадость Лялька не способна, ума не хватит — и слава богу.

* * *

Официант принес кофе, поставил чашки на стол, Майя взяла свою и замерла, ей показалось, Ксюша что-то хочет сказать. Но нет, она просто сделала глубокий вдох, потому что, читая эсэмэску, задержала дыхание. Последнее послание «Несправедливо, что твой муж ничего не знает» потрясло ее не меньше, чем Майю. Наконец жест непонимания — и Ксюша положила смартфон на стол, покачала головой:

— Похоже, эта тварь тебе снова угрожает.

Майя покивала, вспомнила о чашке с кофе, сделала глоток. Она выглядела как обычно: уверенно, спокойно, элегантно, но это внешняя сторона, на самом деле вся от ногтей до волос состояла из паники.

Это были не все новости, не менее важная впереди. Важная и абсолютно необъяснимая! Майя готовилась преподнести ее Ксюше почти торжественно, во всяком случае, напустила на себя столько загадочности, что у подруги заранее открылся ротик. Майя открыла сумочку, что-то взяла там и, зажав в кулаке, показала кулак:

— Угадай, что у меня здесь?

— Показывай, — отказалась угадывать Ксюша, а в следующий миг подняла брови и округлила глаза.

На Майкиной ладони лежала… сережка! Та самая, которую они загнали ювелиру, то есть загнали две сережки. Майя опустила раскрытую ладонь на стол и, не мигая, смотрела на подругу, мол, что скажешь? А что тут сказать? Ксюша склонилась к руке Майи очень низко, почти касаясь носом сережки, словно она близорука. И еще некоторое время разглядывала камешки, казавшиеся при дневном свете бижутерией.

— Это точно твоя сережка? — спросила она.

— Это моя сережка, — подтвердила Майя.

— А… где ты ее взяла?

— Передали на ресепшен в конверте, как первое письмо. Разумеется, я спросила, кто принес конверт, сказали — женщина. Пока я не ходила в службу охраны, там есть видеозапись передачи первого конверта администратору. Мне кажется, это та женщина, которая приходила тогда. А ты что думаешь? Как мне понимать этот «сюрприз»? Я в ауте.

Ксюша выпрямилась, но с сережки глаз не спускала, она никак не могла поверить, что видит ее. Явно это знак. Но на что намекает? Ксения залпом выпила остывший кофе, снова уставилась на сережку, но уже не молчала, а рассуждала вслух:

— Так, давай попробуем сообразить… Как считаешь, ювелир в доле с шантажистами? Их как минимум двое: мотоциклист и женщина.

— Думаю, нет. Я могла выбрать другого спекулянта, в случайное совпадение, будто мы пришли к одному из членов банды, не верю.

— Логично. В таком случае могу утверждать, что за нами следили, потом пришли к ювелиру и купили твои серьги. Но ювелир не продал их за пятьсот тысяч, нет, конечно, он накинул как минимум столько же. Что в сухом остатке… Вымогатели, получив от тебя пятьсот тысяч, отправились к ювелиру и купили твои серьги за миллион, чтобы одну сережку вернуть тебе…

— Полагаешь, это реально?

— Да это бред чистой воды, — фыркнула Ксюша. — Но выглядит именно так, как я рассказала.

— В том-то и дело, — нахмурилась Майя. Вдруг ее осенила простая мысль: — Может, они и хотят, чтоб мы думали, как ты рассказала?