Она всегда с тобой

Теперь нужно привыкать к мысли, что Борис скоро уедет, не увидит она его очень долго, значит, будет ждать. Да, будет ждать, как в Средние века ждали своих рыцарей прекрасные дамы, глядя вдаль из окна замка туда, куда ускакал за подвигами кавалер. Романтично. Только неромантичные слезы накатывали время от времени, стоило подумать о скорой разлуке. А если он встретит какую-нибудь фрейлейн и разлюбит Майю? М-да, жизнь без Бори обещала стать тяжелым испытанием для нее.

— Есть кто живой? — раздался голос из прихожей.

Майя кормила мальчиков, заодно отчитывала обоих: старшего за учебу, младшего за поведение, услышав мужа, злорадно сообщила детям:

— Папа приехал. Ну, теперь держитесь, парни.

Младший тут же сорвался с места и с криком «папа» кинулся встречать отца, точнее, подарок — Стас не приезжал с пустыми руками. Старший уже считал себя взрослым, учился сдержанности, потому остался сидеть за столом, невозмутимо поедая макароны. Не без торжества мама обрисовала сыну перспективы в недалеком будущем:

— Прекрасно, теперь отец займется вашим воспитанием, я посоветую старинное средство — ремень.

— Мама, — пробасил Никита, — это непедагогично.

— Зато эффективно, умник.

Сыну двенадцать, а он уже выше Майи, мать просто малявка рядом с ним! А в голове пусто, как в дырявой бочке. Но «малявка» имеет все права дать подзатыльник дылде, что и сделала Майя, сынуля даже не ойкнул.

— А вот и я! — вошел глава.

По его довольной физиономии понятно, что съездил он удачно, когда случается наоборот, Станислав приезжает невыносимо злющим, все его раздражает, на каждый чих он огрызается. Муж двинул к Никите, потрепал сына за чуб, потом, с веселым смешком потянув за волосы так, что мальчик запрокинул голову назад, в лицо ему сказал:

— Сынок, ты что, споришь с мамой? Запомни, с женщинами не спорят, их молча слушают и делают по-своему.

— Ха! — вырвалось у Майи, она и руками всплеснула. — Папуля, ты слышишь, что говоришь? Он и так отбился от рук, а ты провоцируешь анархию? Наш папа сбрендил.

— Ругаться будете? — поднялся Никита, сооружая один большой бутерброд из хлеба, сыра, мяса. — Я пошел, не хочу мешать.

— Никита, стой, — сказал папа, садясь за стол. — В дорожной сумке найдешь футболку и шарф футбольного клуба «Зенит», они сверху.

— Круто! — неуклюже подпрыгнуло дитя и обняло родителя.

Сынок убежал, а Станислав перешел к жене, в его руках вдруг вспыхнул купол, от неожиданности Майя шарахнулась назад. А это всего лишь зонт, но какой: каждый сегмент расписан, изображены известные исторические места — Петропавловская крепость, Дворцовая площадь, Петергоф… Красивая вещица.

— Это тебе, — сказал довольный произведенным впечатлением Станислав. — Ручная роспись. Эксклюзив.

— Небось, страшно дорогой, — определила Майя, рассматривая изображения на зонтике. — Кстати, это шестой зонт у меня. Не многовато?

Стас как раз потянулся поцеловать жену, но, услышав две последние фразы, отстранился, обидевшись:

— Вечно ты недовольна. Я полдня носился по Питеру, как бобик, выбирая что-нибудь… чего у нас не купишь. Но у нас есть все. И тогда мой дорогой партнер Лапшин… чтоб он сдох, гад непередаваемый, подточил мою нервную систему под корень… Короче, он выделил машину, когда узнал, что моей жене нужно такое, чего я сам никогда не видел. Вместе с машиной дал водителя и сказал… Нет, ты слушай! Он сказал, что я сам есть эксклюзив, потому что в командировках о женах не думают. И вот твоя благодарность! Точнее, ее отсутствие.

Угрызения совести обрушиваются, как бандит с дубиной на улице ночной порой, сразу становится стыдно за все, что унизило мужа, а он об этом даже не подозревает. В такие моменты Майя сама себе противна, но то, что сделано, не сотрешь школьным ластиком. Она подошла к мужу, обвила руками его шею и с полушутливой интонацией заворковала:

— Ну, прости, прости… Ты же знаешь, я не люблю дорогущие вещи. Твоя жена растеряха, растяпа, рассеянная, она постоянно теряет все на свете, ее устроила бы простая коробка конфет…

— Конфеты я тоже привез. — Станислав обнял ее, чмокнул в щеку и потерся носом о нос, шепнув: — Я соскучился…

О, многообещающий намек, от которого жену чуть не перекосило. Самое неприятное в семейной лодке — это секс, Майя с трудом переносила постельную повинность, в эти моменты она ощущала себя последней дрянью. Но никуда не деться от этого. А сейчас она уклонилась от поцелуя, якобы вспомнив:

— А младшему что папа купил? Признавайся. Что-то не прибежал он хвастать, это очень подозрительно.

— Ну… смартфон… небольшой и недорогой.

— Что?! Стас, я же просила! Ты издеваешься?

— Не шуми. У всех есть, а у него нет — непорядок.

— Непорядок, когда ребенок лезет во взрослую жизнь…

— Я в ванную, — ретировался Станислав. — Кстати, завтра мы идем на банкет, у Аркашки Трухана день рождения. Не вздумай надеть черное платье.

— Но я не могу! Снежана заболела, и мне…