One for My Baby, или За мою любимую

— Что вы! Нам очень даже интересно! — восклицает девушка-японка с первой парты. Она принадлежит к новому поколению: у нее крашеные белые волосы, толстый слой макияжа на лице и сапоги на платформе. Она напоминает участницу популярной современной рок-группы. — Нам нравятся ваши уроки. — Девушка оглядывает аудиторию в надежде найти поддержку у товарищей. Кое-кто согласно кивает. — Настоящее завершенное? Настоящее длительно-завершенное? — Она улыбается, и я тут же вспоминаю, что ее зовут Йуми. — Это очень увлекательно. — В подтверждение своих слов она энергично кивает головой.

— Тогда почему вы не слушаете меня? Почему вот этот юноша умудрился заснуть прямо на уроке? По чему все такие вялые и апатичные, что мне кажется, еще немного — и у вас начнется повальная спячка?

— Ну что вы! — не выдерживает высокий тощий поляк Витольд, мужчина моего возраста. Десять лет ушло на то, чтобы в британском посольстве в Варшаве отыскали его документы и позволили приехать сюда. — Цзэн всегда очень… как это лучше сказать… бодрый и жизнерадостный, что ли…

— Просто ему приходится работать по ночам. Каждую ночь, — уточняет симпатичный паренек из Пакистана, сидящий на одной парте с Цзэном. Его зовут Имран. Он пытается разбудить товарища, незаметно подталкивая его локтем. — Проснись! С тобой учитель разговаривает!

Цзэн начинает недовольно ворчать, открывает глаза и обводит всех присутствующих непонимающим взглядом. Он никак не может сообразить, где находится и что творится вокруг него.

— Ты ведь ходишь на работу, да, Цзэн? — обращается к китайцу Йуми.

Тот кивает:

— Да. Я работаю в «Изысканной кухне Теннесси генерала Ли». Той, что расположена на Лейчестер-стрит. Там всегда много народу. Очень бойкое место.

— Это не может служить для вас оправданием, — сержусь я. — Я ничего не имею против того, что вы трудитесь где-то неполный рабочий день. Но на моих уроках вы не должны засыпать. Это неприлично.

— Не такой уж он и «неполный», — печально качает головой Цзэн. — Я работаю до трех часов ночи. «Не желаете ли жареной картошки вот с этим блюдом? А что вы будете пить? Может, вы хотите попробовать наше дежурное блюдо “Хэппи мил для генерала”? Туалеты только для посетителей». — Он отчаянно трясет головой, словно пытаясь отогнать неприятные воспоминания. — И вот так каждый день.

— Тебя никто не винит за то, что ты работаешь, — поддерживает товарища Имран. — Лондон — очень дорогой город, поэтому приходится вкалывать и днем и ночью. Мы все так работаем.

— А я нигде не работаю, — хвастливо заявляет молодая француженка Ванесса. В школе Черчилля всего двое французов. Она презрительно морщит носик. — Но всем остальным, как мне кажется, действительно приходится из кожи вон лезть.

— Лично я работаю в стейк-баре «Пампасы», — словно в подтверждение ее слов высказывается Витольд. — Жуткое место. Одни пьянчужки. И почему-то все называют меня «латиносом». Говорят, я чем-то похож на аргентинца. «А вы там у себя все время воюете? Руки прочь от Фолклендов! Эй, приятель, а там у себя на родине ты баранов трахаешь? Только не вздумай лапать своими грязными ручищами наших британских овечек». Я поначалу отвечал, дескать, я поляк, ничего про вашу войну не знаю, но они только усмехались и грозились набить мне морду, какой бы национальности я ни оказался на самом деле.

— Очень по-английски, — рассмеялась Ванесса. — Они умеют только ругаться, драться да поедать всякую дрянь. Вот что значит для англичанина провести хороший вечер.

— А я работаю в ресторане «Фанки суши», — продолжает тему японец по имени Джен. Он очень скромный и никогда ничего о себе не рассказывал до этой минуты. — Вам не знакомо это местечко? В самом деле? Ну, оно еще славится тем, что там… — И он что-то быстро объясняет Йуми по-японски.

— А, понятно, ресторан-конвейер, — понимающе кивает девушка и для большей ясности очерчивает рукой в воздухе несколько кругов. — Там блюда все время движутся по кругу.

— Да-да, ресторан-конвейер, — подхватывает Джен. — В Японии такие заведения считаются ресторанами низшего класса. Там все очень дешево, а посещают их только рабочие. Или водители грузовиков и тому подобный народ. Потому что суши не может оставаться свежим, если все время будет кататься в зале по кругу. Оно начинает подсыхать и теряет свой аромат и вкус. Но здесь, кажется, такие рестораны стали очень модными. У нас всегда полно посетителей. А на кухне работы — как это говорится? — невпроворот.

— Нам всем приходится вкалывать, — подхватила Йуми. — Я тоже работаю в баре. Он называется «Майкл Коллинз».

— Это ирландский пивной бар, — добавляет Цзэн. — Там очень уютно. Там подают «Гиннес» и «Коррз». Я люблю оттягиваться в ирландских пивных барах.

Йуми неопределенно пожимает плечами:

— Нам нужно работать, потому что в Лондоне все очень дорого, все стоит больших денег. Тут даже еще хуже, чем в Токио. И с работы мы все возвращаемся усталыми. Ну, кроме Ванессы, конечно.

— Меня утомляет мой бойфренд, — усмехается француженка.