Онейрокритикон

Времена «звуков сладких и молитв» подходят к концу. Сон сливается с явью. Богоискательство с богооставленностью. Сонник превращается в разбор полетов. Заклинание в «Даре Орла» подтверждает сказанное: «Я отдан силе, которая управляет моей судьбой. Я ни к чему не привязан, поэтому мне нечего защищать: у меня нет мыслей, поэтому я вижу, я ничего не боюсь, поэтому помню себя. Отрешенный и раскрепощенный, я промчусь мимо Орла, чтобы быть свободным».

Небу обычно и впрямь – до земных ли морок?
Вроде бы ясен огонь основных откровений…
Но широка и вода Богоданных сомнений —
Как бы её одолеть-то в отпущенный срок?

Благодарю и за всякий попутный пустяк —
Запах бумаги, весны нерешительный холод…
Ради чего от Тебя я так больно отколот?
Ради каких мимолётных по-всякому благ?

Нелепый литературный централизм, установившийся в нашей державе, искажает картину поэтического мира, но вряд ли в силах ее изменить. Столицы живут своей жизнью, провинция своей. Поэзия, тем не менее, в пространстве ноосферы едина. О кризисе в поэзии или, наоборот, о ее рассвете говорить не стоит. По преимуществу, она слаба, вторична, остаточна, лишена связи с тайной бытия и центром мира. Нащупайте эту связь, и поэзия обретет силу. Я скажу даже большее. На мой взгляд, поэзия Гомера, Вергилия, Данте или Горация кроме множества эстетических преимуществ, обладала и государственно-образующей силой. При сильной поэзии возникает сильное государство, а не наоборот. И не о партийности я, и не о народности. Я о невероятной энергии, которой может обладать поэтическое слово. То слово, которое может «склеить двух столетий позвонки». Для меня неудивительно, что эта государственно-образующая поэзия может возникать в таких местах силы, как

Рифейские горы. Урал – опорный край державы. Этого никто не отменял. И поэзия Аркадия Застырца один из примеров этой опоры.

Вадим Месяц, Ясенево, 23 окт. 09 г.

… Ибо художество есть оплотневшее сновидение.

о. Павел Флоренский

1

Банный день