Они

Учеба кончилась. Задача: обзавестись солидной клиентурой. Решение: добиться известности, ибо узнаваемая физиономия, как понял Володя, гораздо важней, чем количество выигранных дел. Именно поэтому он, с детства эрудированный, проник в клуб «Что? Где? Когда?», а потом стал участником телевизионной игры, в ней его и видел Карчин. Видели и некоторые прочие и сразу прониклись доверием, потому что абы кого в игру не позовут, и уже готовы поручить свои дела, платя при этом высокие гонорары. Что и требовалось доказать.

Но важна еще и репутация в профессиональных кругах. Задача: заслужить ее. Решение: либо делами, либо близостью к авторитету. Поэтому Володя и стал помощником Ясинского, и светлая тень репутации этого могучего человека, хоть тоже еще молодого, теперь падает и на него.

Так что Карчину определенно повезло.

Получив от Юрия Ивановича санкцию на действия и кое-какую информацию о семье малолетнего вора, которую сам Карчин выведал от его отчима, в частности, о возможном влиянии на пацаненка брата и сестры, Володя посетил эту семью вечером, надеясь застать если не всех, то хотя бы кого-нибудь.

2

Ольга встретила его неприветливо.

— Вы там разберитесь сначала, в милиции, кто на самом деле украл, а потом оговаривайте моего сына! У нас презумпция невиновности, между прочим!

— Я не имею к милиции никакого отношения. Я независимый адвокат.

— Прямо уж независимый! Независимых адвокатов не бывает! — усомнилась Ольга, не подозревая, что самостоятельно пришла к тому же выводу, который сделал другой герой нашего повествования, М. М., по иному, но в чем-то сходному поводу.

— А я все-таки независимый, — холодно сказал Володя, не растрачивая свой шарм попусту перед этой домохозяйкой.

— Ладно, мне это все равно! Но разговаривать с вами, пока мужа не выпустят, не буду! — отрезала Ольга.

— А за что его держат?

— Да ни за что! Врут, будто бы он на милиционеров напал! Ясное дело, они сами напали, схватили, посадили! Или не знаете, как у нас относятся к лицам нерусской национальности?

— Знаю.

— Откуда? — вгляделась Ольга в неопределенное лицо Володи.

— Я сам еврей.

— Ну, евреев пока еще на улицах не хватают за то, что они евреи!

— А он у вас кто?

— Удин, кавказский такой народ. Но он, между прочим, интеллигент, он писатель! — Ольга метнулась в комнату, достала из книжного шкафа и принесла показать книгу Герана.

Володя взял ее, пролистнул и положил на стол.

— И хоть бы объяснили по-человечески, что надо! — продолжала возмущаться Ольга. — Денег? — соберу, принесу! Нет, придумали нападение, сволочи!

— Хорошо. Я обещаю: выпустят.

— Вот когда выпустят, тогда и будет разговор!

Володе пришлось на другой день навестить Шиваева. Тот его выслушал, думая о чем-то своем, и вызвал Герана.

— Такое дело, Геран Макарович, — неожиданно повеличал он его по имени-отчеству, но тот, вместо того чтобы оценить, поправил:

— Маркарович.

— А?

— Маркар, если правильно.

— Почему?

— Потому что такое имя.

— Да? Интересно. Я о чем говорю: за вашего, будем так говорить, подельника вступились важные люди. Таково у нас социальное равенство!

Володя внимательно слушал, стараясь понять, с чего так откровенен следователь и почему ему вдруг так приболело социальное равенство. И из продолжения речи Шиваева скоро понял это.

— Вот что, Геран... Маркарович. Мы знаем, что зачинщиком драки был гражданин Карчин. Вы, так сказать, попали под горячую руку. А он у нас и старика избил, и в камере, получается, набуянил. Да, сейчас мы его отпустили под подписку о невыезде, но от ответственности он не уйдет. Поэтому делаем так: пишете показания, и мы вас тоже отпускаем под подписку. Хорошо?

Геран кивнул.

— Давайте я вам помогу составить эту бумагу, — тут же предложил Володя. — Если следователь не против, конечно.

— Да ради бога! — запросто согласился Шиваев. — Вон в тот уголок садитесь и валяйте.

— Как вы можете мне помочь? — спросил Геран. — Вас там не было.

— Формулировки! От формулировок очень многое зависит! От нюансов! Не мне вам объяснять, сами же писатель!

— Кто писатель? — удивился Шиваев.

— Геран Маркарович. Вот, — и Володя предъявил книгу Герана, которую выпросил у Ольги с большим трудом, убедив ее, что она может очень пригодиться.

Шиваев вертел в руках книгу и посматривал на Герана: наверное, никак не умещалось в его голове, что люди с такой (понятно какой) внешностью и национальностью тоже могут что-то там такое писать и даже издавать.

Геран смотрел на свою книгу, как на чужую. Вернее, чужой она показалась тут; он давно уже знает, что и вещи, и книги выглядят по-разному в разных местах; он помнит, как заслуженный пиджак отца с орденскими планками, казавшийся праздничным и солидным в родном селе, в аэропорту, когда пришлось покидать родину, выглядел убогим, мешковатым, почти нищенским.

— Ну, раз я писатель, — усмехнулся Геран, — то в нюансах как-нибудь сам разберусь.

— Писательские и юридические нюансы — разные веши! — убеждал Володя.

Но Геран все-таки стал писать бумагу сам.