Они брали Рейхстаг

На площади поднялась новая туча дыма и пыли. Для атакующих это неплохо – они успели оглядеться, нащупать места переправ. Гитлеровцы, конечно, знали, что сейчас последует бросок пехоты, и потому снова заработали их пулеметы и фаусты. Били они точно по расположению роты. «Они тоже засекли нас, когда наступило просветление, – подумал Греченков. – Поэтому поднимать роту сейчас нельзя, срежут. Надо ждать, пока первый взвод, поднявшийся за минуту до конца артподготовки, выполнит поставленную перед ним задачу. Литвак смелый офицер, он наверняка сумеет разделаться с фашистскими пулеметчиками».

Пробиться первому взводу было нелегко. Видя павших, Литвак больше всего опасался, чтобы люди не залегли. На самом мостике рядового Колюжина ранило в ногу. Боец присел, но Литвак подхватил его под руку и перескочил с ним на ту сторону.

– Лезь в воронку и перевязывайся, – бросил он, а сам с криком «ура» устремился вперед. Бойцы подхватили его клич.

Услышав «ура» литваковцев, командир роты понял, что те бросились на позиции фашистов. Сквозь артиллерийский и пулеметный огонь врага он уловил звуки наших автоматов. «Ага, начали расправляться с паразитами!»

Прошло несколько минут, и успех первого взвода ощутила вся рота. Свист пуль над головой почти прекратился. Лейтенант дал сигнал переправляться. С правой стороны, правда, били орудия, но снаряды ложились в той зоне, которая была пройдена. Бой закипел слева. Видно, гитлеровцы атаковали позиции Неустроева. Там заработали наши орудия. Бесстрашно выкатили их артиллеристы Тесленко в самое пекло.

Разведчики проскочили мостик вслед за взводом Литвака. Литвак сразу повел людей вправо, на позиции вражеских пулеметчиков. Разведчики побежали прямо, но вскоре фаусты и нули стали прижимать их к земле.

Правоторов бежал за Санкиным, когда впереди разорвался фауст. Отброшенный волной, он разглядел, что Санкин упал. Подбежал, увидел, что тот тяжело ранен.

– Витя, не теряй времени! – со стоном произнес Санкин, видя, что парторг раздумывает, что делать с ним.

Глубоко тронули Виктора слова солдата, готового забыть о себе ради выполнения боевого задания. Он оттащил его в воронку, уложил поудобнее и заколебался – начать перевязку или двигаться дальше? Судя по состоянию друга, он не сможет помочь ему, а только потеряет время. Подберут санитары.

– Жди санитаров, Коля! – только и мог сказать он в утешение и бросился вперед. Догнал Булатова. Тот улыбнулся, обрадовавшись встрече на этой кипящей огнем площади. Как по команде, упали в неглубокую воронку, сделанную авиабомбой малого калибра. Только теперь парторг заметил, что Булатов держал в руке древко.

– Давай сооружай знамя, Гриша!

Булатов вытащил из-за пазухи полотнище, а из кармана шпагат, и они стали привязывать ткань к древку. Через несколько минут флаг был готов. Гриша начал было навертывать полотнище на древко, но Виктор остановил его и показал на рейхстаг, который медленно освобождался от дыма и пыли. Побитый и ободранный снарядами, он был совсем рядом.

– Рванем без остановки и с развернутым флагом!

– Что вы, Виктор Николаевич! Они ж весь огонь на нас повернут. Лучше донести его свернутым!

Правоторов отрицательно покачал головой:

– Товарищи наши залегли, и в шквале огня тяжело им оторваться от земли. Нужен толчок, и, когда они увидят флаг впереди, у стен рейхстага, они подымутся. Вперед с развернутым, Гриша!

Бросились вместе. Булатов пригнулся чуть ли не до самой земли, но флаг старался держать как можно выше. Ни пуль, ни осколков не слышал, думал лишь об одном – люди должны увидеть флаг.

Сами не заметили, как под ногами застучали каменные ступеньки. А вот массивная, плотно прикрытая дверь, левее окно, заложенное кирпичами. Но снаряд в нем сделал пролом, в который можно пройти свободно. Подбегая, Виктор бросил в него гранату. На мгновение прижались к стене, прислушиваясь, как грохнула первая граната в рейхстаге.

Булатов оглянулся, и лицо его расплылось в улыбке. В вихрях дыма и пыли показывались фигурки бойцов.

Что есть мочи он закричал, махая флагом. Виктор сделал шаг к окну, и как раз в этот момент оглушительно ударил фаустпатрон. По щеке потекла кровь.

– Витя, ты ранен! – испуганно закричал Булатов.

Успокоился, когда увидел, что парторг небрежно провел рукой по щеке, размазав кровь. Значит, рана не серьезна.

Разделавшись с вражескими пулеметчиками, рота Греченкова перебралась через ров. Часть ее продвинулась на два-три десятка метров, но основные силы были отрезаны плотным огнем фашистов. Били больше всего из рейхстага. «Прятались, сволочи, от наших снарядов, а теперь повылезали, – злился Греченков. – Но все равно нас не остановите».

Он начал упорно ползти. За ним потянулось отделение Такнова.

Вдали, на ступеньках рейхстага, увидел красное полотнище. Это так обрадовало, что он поднялся и побежал, но у самых его ног упала вражеская мина. Ложиться поздно да и ни к чему: осколки мин стелются по земле. Верная смерть. Но что это? Мина не шипит и не дымится. Неужели не сработала? Отбежав, Греченков упал в воронку и вытер со лба холодный пот. Счастье твое, Петр!