Они были мелкие и золотокрылые

С другого конца камеры на них заинтересованно зыркали беспризорники. Виктор покосился на них, сплюнул Эльфёнку под ноги и поплёлся к сестре. А она, напротив, быстро подошла к Эльфёнку и также быстро и еле слышно сказала:

– Я должна была защищать брата.

И вернулась к Виктору.

Потом она сидела, всё также избегая взгляда Эльфёнка. Потом улеглась, свернулась клубочком, кажется, плакала, а может – просто лежала, уткнувшись носом в стену, и дрожала от холода.

Потом, часа через два, когда беспризорники позасыпали в своём углу, за Матильдой и Виктором приехали родители. Они стояли у решётчатой стены камеры и напряжённо всматривались внутрь, в то время как человек в форме отпирал тяжёлый и ржавый замок, а затем выводил к ним сына с дочкой, которая всё же успела задремать. И на миг у Эльфёнка мелькнула надежда. Матильдины мама и папа – особенно мама – всегда смотрели на него с сочувствием. А ещё – они умные люди, они обязательно поймут, что он, Эльфёнок, ни в чём не виноват. И помогут ему выбраться отсюда. Ему ведь не нужно от них ничего – только бы выйти из этих кошмарных стен и вернуться на улицы, к Горелому, куда угодно, только бы не оставаться здесь.

Впервые за все два часа Эльфёнок поднялся на ноги, приблизился к выходу и попытался заглянуть Матильдиным родителям в лицо. Мать даже не взглянула на него. Отец посмотрел с нескрываемым отвращением.

Заскрипел замок, теперь уже закрываясь.

И Матильда ушла.

Не обернувшись. Не попрощавшись. Не бросив самого коротенького мимолётного взгляда.

Очень скоро она будет дома, в тепле, в мягкой постели. А случившееся забудет. Или станет вспоминать со смехом: «Ха-ха-ха, как здорово прогулялись. Есть, что вспомнить».

А он останется здесь. Навсегда. Он знает, что бывает с подобными ему. Мать рассказывала. За пределами Кашинблеска с «дворнягами» не нянчатся. Пинками отправляют на принудительные работы – на благо Юстиниании. И взрослых, и детей. «Вечных детей» – как говорила мать. Потому как до взрослых лет не доживают. У Горелого хотя бы ещё никто не сдох.

А может, его Горелый выручит?

Всё же, какую-никакую пользу банде он приносил.

Ага, как же. Эльфёнок мотнул головой. Так тебе Горелый и высунется из Кашинблеска.

К утру его персоной заинтересовались соседи по камере. Продрав глаза, они вспомнили о новеньком и вальяжно подошли к нему.

– Эй. Ты откуда такой ушастый? – оскалился один, самый высокий. – Никак мамка с мигом подгуляла?

Эльфёнок вдавился в стену и сжал кулаки. Драться он умел. Каковы шансы против троих? С одним бы точно справился… Беспризорники заржали и подошли ближе. Эльфёнок весь подобрался.

И в эту минуту снова заскрежетал замок.

– Доан Остр, – зевнул охранник. – На выход.

У выхода в неизменной шляпе его ждал Рихаль.

Позже он не раз спрашивал у теперь уже вполне официального наставника и опекуна, как тот его нашёл, да ещё и настолько быстро? Ему всегда говорили, что беспризорники, попавшие «в подвал», исчезают из мира живых. Их никто никогда не находит. И как Рихаль так быстро, всего за месяц, оформил все документы на опекунство, да ещё и разрешение на вылет Эльфёнка с ним на Землю?

Все вопросы пришли позже. А в тот день он беззвучно рыдал на кровати в номере Рихаля, потом жевал бутерброд с сыром и зеленью и запивал горячим чаем. Потом почти без возражений позволил Рихалю засунуть себя в горячую ванну. Потом засыпал, закутанный в одеяло, просыпался в холодном поту, не в силах понять, где он: в подвальной камере с решётчатой стеной, в их с матерью подвале, на улице под скамейкой… Просыпался и снова рыдал.

Все вопросы пришли позже.

И на все свои «Как?» он неизменно получал один ответ.

– Ты прав, такое невозможно. Но только не для специального наблюдателя с Земли.

* * *

Они встретились в двух кварталах от гостиницы – у входа в парк, заросший серыми колючками. Тот самый парк, где облезлый мальчишка когда-то ловил хрюма.

Матильда села в его авто, молча сорвала с себя пеньюар и швырнула его на заднее сиденье, оставшись в коричневых брюках и лёгком сером свитере. Волосы она убрала в скромный хвост.

Доан слегка кивнул ей и прибавил скорость.

– Я оформил на тебя временный пропуск. К утру это заметят, но к тому времени мы будем далеко. Я отвезу тебя в Милимилль.

– И останешься со мной?

– Нет, мне придётся вернуться.

– Доан. Я не должна была тогда бросать тебя в тюрьме. Не должна была ему позволить…

– Перестань. Ты не могла подставить брата. Никто на твоём месте не смог бы.

– Я должна была что-то придумать. Взять вину на себя, наконец. Но только не бросать тебя там.

– Ничего страшного не случилось. Меня забрал Рихаль. Я даже испугаться толком не успел.

– Доан…

В лобовое стекло ударил луч света. Из ночи вышли фигуры с оружием в руках, сделали знак остановиться.

– Доан?

– Ничего не бойся. Никто нас не тронет, – он припарковал авто у обочины, опустил стекло.

– Выйдите из мобиля, господин особый наблюдатель, – послышался глубокий мужской голос, в окно ткнулось дуло револьвера. – Вы, и ваша спутница.

– Код сто сорок два.

– Принимаю. И всё же, прошу вас, выйдите из мобиля.

– Не вижу в этом необходимости.