Они были мелкие и золотокрылые

Первый – удачный. До этого, двести пятьдесят лет назад, когда только-только разработали и подписали Соглашение о дружбе разумных планет, в космос, к разным планетам, отправились три корабля. Один сгорел по дороге, экипаж второго мгновенно погиб в стычке с аборигенами – после чего в Соглашение внесли ряд поправок, а третий корабль вообще пропал без вести. После чего четвёртый, готовившийся к старту, старт этот отменил. И долгое время земляне не решались повторять эксперименты, пока не появилось известие о планете с разумными существами, очень близкими к людям.

Но и тогда медлили десятилетиями.

И всё же решились. И даже продержались на чужой планете, хоть и с близким, но всё же чужеродным климатом и населением, неполный век.

Но миги все эти смягчающие обстоятельства во внимание не приняли.

Доан свернул окна. Потянулся к кнопке вызова персонала, чтобы попросить кофе в номер, но затем передумал – решил спуститься в ресторан.

В конце концов, его долг и даже обязанность – больше общаться с местными.

И местные не заставили себя ждать. Доан уселся у окна, за которым клубился серый утренний туман, пристроил шляпу на подоконнике – ещё одна привычка, унаследованная от Рихаля, не расставаться со старинным головным убором. После получил чашку крепкого горячего кофе с печеньем из редкого сорта ореха, но не успел сделать и глотка, как из-за соседнего стола к нему повернулся юноша в белом гольфе и чёрном блестящем пиджаке.

– Как они смеют сюда приходить, а? – приглушённым шёпотом обратился к нему юнец.

– М? – Доан оглянулся.

В ресторан вошли двое мигов – лиловая кожа, раздвоенные заострённые уши – в военной форме и уселись за столик в другом конце зала.

Доан пожал плечами.

– Это Кашинблеск.

– Вы ведь Доан Остр, верно?

– Да, я – он.

– Значит, вы за нами наблюдать приехали?

Доан хмыкнул.

– А я, вот, воевать хотел, – вполголоса, хоть и с нескрываемой ненавистью продолжил юнец. – Этих тварей убивать. А мать – за сердце. Натурально с инфарктом свалилась. Пришлось пообещать, что отсижусь в Кашинблеске. Но я всё равно хочу воевать… Что я – маленький?

– И почему же тебя так тянет на войну?

– Как – почему? Во имя нашей Юстиниании. Первого человеческого государства на захолустной Феодоре.

– Значит, ты считаешь, что за него стоит сражаться?

– Что вы такое спрашиваете, молодой человек? – проскрипело над головой, и Доан увидел пожилого мужчину с длинными седыми усами. – Что вы молодёжь с толку сбиваете?

– Я никого не сбиваю, – улыбнулся Доан. – Как уже было сказано, я лишь наблюдаю. И оцениваю ситуацию.

– У нас великое государство! – воскликнул юноша.

– Замечательно. А чем же оно так велико? Мне это нужно понимать для отчётов. К примеру, вы восстановили покалеченную экосистему?

Юноша почему-то вспыхнул и отвернулся, а пожилой господин без спросу уселся за столик Доана.

– Подумаешь, экосистема. Не так уж сильно она пострадала – это неизменная плата за прогресс. Смотрите глобальнее, молодой человек!

– Хорошо. Как насчёт прогресса в медицине? Статистика говорит о множестве неизлечимых заболеваний.

– Климат и микросфера нашей планеты отличается от земной, поэтому многие болезни ещё остаются неизученными, и знания, унаследованные от землян, не помогают.

– Да, всё это я слышал ещё семнадцать лет назад. А как у вас с рабочими местами? Кажется, и с этим имеются проблемы…

– Идёт война!

– Когда я был ребёнком, Кашинблеск кишел попрошайками. Сейчас их полно и в других городах, уже никто даже не пытается очищать от них улицы во имя статистики.

– Про войну я, кажется, вам уже говорил?

– Да. Ею легко оправдывать всё что угодно.

– Позвольте же… Вы ровным счётом не хотите видеть ничего хорошего. А у нас, между тем, прекрасная реформа в системе образования! Мы придаём большое значение воспитанию молодёжи, будущего Юстиниании и Феодоры.

– Неужели? А в отчётах написано о пяти закрытых школах.

– Но зато в остальных воспитывают истинных патриотов! Я – профессор Юстинианского Университета, и я лично разрабатывал новейшую систему обучения.

– А я вот помню, как нас учили уважению к первым жителям планеты… – задумчиво протянул Доан.

– А потом они заявили, что мы должны убраться! – вскипел профессор.

– Я готов умереть за Юстинианию! – встрепенулся юнец.

– Прекрасно, – Доан сделал большой глоток кофе, задумчиво посмотрел на печенье.

Умереть он готов. Сидя в Кашинблеске, куда въехать и выехать можно только имея личное разрешение мэра города. Либо – быть специальным наблюдателем с Земли. Может, мать юноши на самом деле серьёзно больна, но очевидно и другое – обладала она неслабыми связями, если сумела запереть сыночка в «свободном» граде.

Юноша между тем усиленно пыжился, бросая на Доана гневные взгляды, но в целом выглядел довольно тщедушно. Куда такому оружие? Он ничего крупнее дамской пукалки и в руках-то не удержит.

И хорохорится так смело лишь потому, что точно знает: ему война не грозит.

Доан уже собрался сообщить всё это самовлюблённому юнцу, но в эту минуту пискнул его ручник.

Срочное сообщение от секретаря военного министра.