Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный

Она решительно шагнула в дом, предоставив Хейвзу самому закрыть за собой дверь. Это был типичный для района Санд Спит дом с участком: маленькая прихожая, кухня — слева, гостиная — справа, три спальни и ванная в середине. Миссис Томлинсон обставила свое жилище со вкусом миниатюриста: мебель, картины на стенах, лампы — все было миниатюрным, предназначенным для крошечной женщины.

— Присаживайтесь, — произнесла она, и Хейвз с Ка- реллой разместились в гостиной, в двух маленьких плетеных креслах, в которых было очень тесно и неудобно.

Миссис Томлинсон села напротив, едва поместив свой широкий зад на крошечную кушетку. Она сидела в мужской позе, широко расставив ноги, складки платья свисали между колен, снова твердо упершись в пол ступнями с большими пальцами. Она, не улыбаясь, ждала, глядя на посетителей. Карелла откашлялся.

— Нам бы хотелось задать вам несколько вопросов, миссис Томлинсон, — отважился он наконец.

— Полагаю, вы для этого и пришли, — изрекла она.

— Да, — подтвердил Карелла. — Начать с того…

— Начать с того, — перебила его миссис Томлинсон, — что в доме полным ходом идут приготовления к похоронам дочери, и я надеюсь, что разговор будет кратким и приятным. Ведь кто-то все-таки должен заниматься всем этим.

— Вы сами организуете похороны? — поинтересовался Хейвз.

— А кто же еще? — сказала она, презрительно скривив рот. — Уж не тот ли идиот, с которым она жила?

— Вы говорите о своем зяте?

— О зяте, — подтвердила она таким тоном, что Майкл Тейер предстал как человек совершенно беспомощный, никчемный, способный разве что только зашнуровать собственные ботинки. — Так называемый зять. Поэт: «Роза — красная, фиалка — голубая — вот, что я скажу, с рожденьем поздравляя». Мой зять.

Она выразительно тряхнула своей массивной головой.

— Я полагаю, вы его недолюбливаете, — усмехнулся Карелла.

— Наши чувства взаимны. Разве вы с ним не разговаривали?

— Разговаривал.

— Значит, вам это известно. — Она помолчала. — Нет, действительно, если Майкл сказал обо мне что-то доброе, не верьте, он лжет.

— Он сказал, что вы с ним не ладите, миссис Томлинсон.

— Ну, это мягко сказано. Мы просто терпеть друг друга не можем. Он — грубиян.

— Грубиян? — переспросил Хейвз. Он изумленно взглянул на миссис Томлинсон. Слово, казалось, не должно было сорваться с ее губ, не вязалось с ее обликом.

— Вечно выпендривается, везде суется. Терпеть не могу мужчин, которые только пользуются женщинами.

— Пользуются? — повторил Хейвз все так же изумленно.

— Конечно. С женщинами надо обращаться уважительно, — пояснила она, — мягко и нежно, заботиться о них, — она затрясла головой. — Ему этого не понять* Он — грубый.

Помолчав, она мечтательно добавила:

— Женщины — хрупкие создания.

Хейвз и Карелла несколько мгновений, словно онемеь. смотрели на нее.

— Он… он был груб с вашей дочерью, миссис Томлинсон?

— Да.

— В чем это выражалось?

— Все время командовал ею. Он по природе властный. Терпеть не могу таких мужчин, — она взглянула на Хей- вза. — Вы женаты?

— Нет, мэм.

Затем тут же обратилась к Карелле:

— А вы?

— Я женат.

— Вы властный?

— Не думаю.

— Это хорошо. Мне кажется, вы хороший парень. — Она помолчала. — Не то, что Майкл. Вечно всем распоряжается: «Ты уплатила за электричество? Ты ходила за покупками? Ты сделала это? Ты сделала то?» Не удивительно, что…

Опять в комнате наступило молчание.

— Не удивительно, что? — осмелился уточнить Карелла.

— Не удивительно, что Маргарет собиралась его бросить.

— Маргарет?

— Да, моя дочь.

— Ах, да, — вспомнил Карелла. — Вы ведь зовете ее Маргарет?

— Это имя ей дали при рождении.

— Да, но, кажется, в основном люди звали ее Ирэн?

— Мы дали ей имя Маргарет, и мы звали ее Маргарет. А что? Что плохого в этом имени?

— Да нет, что вы, — поспешил объясниться Карелла. — Это очень красивое имя.

— Если оно подходит английской королеве, оно хорошо всем, — не унималась миссис Томлинсон.

— Несомненно, — подтвердил Карелла.

— Конечно, — согласилась миссис Томлинсон и энергично кивнула.

— И она собиралась его бросить? — задал вопрос Хейвз.

— Да.

— Вы имеете в виду — развестись?

— Да.

— Откуда вам это известно?

— Она сама мне об этом сказала. Откуда же еще?

У матери и дочери не должно быть секретов друг от друга. Я всегда обо всем говорила с Маргарет. Она поступала точно так же по отношению ко мне.

— Когда она намеревалась уйти от него, миссис Томлинсон?

— В следующем месяце.

— Когда именно?

— Шестнадцатого.

— Почему именно в этот день?

Миссис Томлинсон пожала плечами.

— А чем вам этот день не нравится?

— Да нет. Мне просто интересно, была ли какая-нибудь особая причина выбрать именно шестнадцатое.

— Я никогда не совала свой нос в дела дочери, — произнесла миссис Томлинсон резко, назидательным тоном.

Карелла и Хейвз переглянулись.

— И тем не менее вы знаете дату, — не сдавался Хейвз.

— Да, потому что она сказала мне, что уйдет от него шестнадцатого.

— Но вы не знаете, почему именно шестнадцатого?

— Нет, — пояснила она и внезапно улыбнулась. — Уж не хотите ли вы тоже нагрубить мне?

Карелла в ответ тоже улыбнулся и ответил галантно: