Они найдут меня сами

Принимаю решение: я ищу опасность, я ищу ее максимальную концентрацию. Прошу Антона уйти из прихожей и вытягиваю руки вперед. Теперь можно дышать. Делаю разворот на триста шестьдесят градусов не открывая глаз. Изменение есть, едва заметное. Открываю глаза, передо мной на расстоянии метра обычный шкаф для одежды. Зову Антона. «Посмотри, пожалуйста, этот шкаф, есть ли там что необычное на твой взгляд».

Антон очень серьезен, он открывает шкаф, внимательно просматривает его содержимое — все как обычно. Антон встает на носки и проводит рукой по верхней полке. В руках у него фотография. Она не простая, она проколота иглой. Тетя. Антон держится молодцом и не торопит меня. «Положи пока все это на место и отойди от меня подальше».

Я опять делаю разворот. Интересное ощущение — то, что найдено, уже не «фонит». Сейчас новый сигнал, точный и конкретный, и идет он из совершенно другого угла. Открываю глаза. Справа по коридору закрытая дверь в комнату. Сигнал идет оттуда.

— Антон, что там у вас?

— Это дверь в спальню, показать ее?

— Нет, только открой.

Антон открывает дверь, я захожу в комнату. Она примерно восемнадцать квадратных метров. Я стою практически в дверном проеме, Антон за моей спиной. Поворачиваюсь влево к стене и закрываю глаза. Направляю руки вдоль стены и медленно-медленно, поворачиваясь всем корпусом, ловлю изменение в ощущениях. Я делаю это очень медленно, в абсолютной тишине и вдруг раздается… треск. Я открываю глаза. «Что это? Что-то было? Или мне показалось?»

Поворачиваюсь к Антону — судя по его глазам, он тоже что-то слышал. Я на метр продвигаюсь в комнату и последовательно повторяю свои действия. И снова на том же ракурсе — отчетливый треск. Поворачиваюсь дальше — тишина. Возвращаюсь — снова трещит. Антон явно напуган, побледнел.

— Слыхал?

— Да, слыхал, а что это?

— Не знаю, сейчас посмотрим.

Мои руки направлены на левый угол окна, закрытого портьерой.

— Аккуратно отодвинь портьеру и ничего не трогай.

Антон сдвигает портьеру в сторону. В левом углу подоконника стоит пластиковая бутылка с бесцветной жидкостью, на бутылку накручена обычная головка пульверизатора. Я дома такой пульверизатор использую, когда глажу вещи. Увожу руки в сторону и, уже не закрывая глаз, подвожу их к бутылке — пластик начинает трещать. Теперь квадратные глаза и у меня самого. Что это? Таких фокусов, на физическом уровне, я от себя ну никак не ожидал. Антон похоже крепко озадачен. Он человек науки, и то, что происходит, не укладывается в его сознании. Оно и в моем-то не укладывается. Но это есть, и теперь мне надо понять, почему трещит бутылка с водой. Она — опасность? Она — чужая?

Я подошел к окну, присел на стул и уставился на бутылку. Может быть, она затрещала, потому что мы открыли дверь — поток более свежего воздуха охладил пластик бутылки и он просто с треском сжался? Но почему он трещит только тогда, когда я направляю на него руки с вопросом «свой — чужой?».

Я закрываю глаза. Темно, темно, я пытаюсь раскрутить эту темноту против часовой стрелки. Как-то на экзамене я для себя решил, если получать информацию из прошлого, нужно крутить темноту против часовой стрелки. Вот появляется пятно света, тонкая мерцающая бензиновая пленка на воде, я кручу ее все сильнее, мне нужно сделать так, чтобы от вращения она прижалась к краям черноты. И вот она в одно мгновение разбегается, и я вижу руки, льющие воду из алюминиевого ковша. Вода льется на бледную кожу. Бледную кожу умершего человека. Вот это кино!

Я открыл глаза. Да уж, я слыхал о том, что воду с покойника как-то используют, и даже однажды видел женщину, которая хотела помочь санитарам в морге, но один из санитаров ее не пустил, а послал ее подальше, на что женщина совсем не обиделась и пошла себе спокойно, а тот санитар как-то смущенно взглянул на меня и сказал: «Ходят какие-то странные». Но я понял, что она придет еще раз, когда, кроме этого санитара и покойников, в морге никого не будет.

Интересно, кто ее приволок сюда, эту бутылку. Только подумав, я получил ответ. «Таня. Татьяна». Вижу лицо. Лет сорока пяти — пятидесяти. Дальше просто бегом побежало. Володя — муж, скорее всего. Потом еще молодой человек — острый нос, лицо тонкое, заостренные скулы.

— Антон, дай-ка мне пакет. — Пока молчу и вердикт не выношу. Даже не представляю, как это работает, но водичка-то похоже опасней, чем радиоактивная. Барышня Татьяна обрызгала ею всю квартиру. — Пойдем на лоджию и перекурим.

Мы вышли на свежий воздух — и да, почувствуйте разницу, как говорится. Этот липкий страх остался за дверью.

— Антон, напряги память. Женщина, зовут Татьяна, возраст сорок пять — пятьдесят. Мужчина, скорей всего, муж, Владимир, и похоже сын, имя не зацепил, по внешности лет двадцати, бледный, остроносый.

Что бы я ни говорил в какой бы ситуации, но мне очень нравится видеть изумленные лица, особенно когда причиной изумления являются мои слова. После фокуса с бутылкой Антон, по сути, забыл про свое академическое настоящее, а тут и просто выронил сигарету.