Они не люди. Книга третья

— Любопытно, — княжна посмотрела на Мончинского, — продолжайте. Как это связано с нашей историей?

Мончинский откашлялся:

— Эксперимент заключался в том, что Владимира привязывали к колдуну специальным ошейником, который находился у него под кожей и мышцами шеи. И поверх него немецкий колдун, ни о чем не догадываясь, надел свой. Владимир тогда находился в Германии с миссией разведчика. Это ведь он узнал, где скрываются Гитлер и его див! — последнюю фразу Мончинский произнес с такой гордостью, будто сам имел к описываемым событиям непосредственное отношение.

— Об этом я слышала. Но еще не дошла до этих документов в личном деле. Читаю шестой том.

— Так вот. Колдун, к которому привязали Владимира, должен был отдать ему почти всю свою кровь. И был на грани жизни и смерти. И связь получалась чем-то похожей на связь с фамильяром. Ведь так? — Мончинский повернул голову к Владимиру.

— Да, — подтвердил тот.

— Вот! — уже уверенно воскликнул молодой колдун. — А вы, Гермес Аркадьевич, тогда, у дома Хмельницких… помните? Вы потеряли огромное количество крови и умерли бы, но Кузя держал вас. А он выпил очень много вашей крови. Может, это связано? Как-то?

— Хм… — протянул Аверин. Рациональное зерно в словах Мончинского однозначно было. И, похоже, княжна Софья тоже так считала.

— Анонимус, — обратилась она к фамильяру, — от этого эксперимента остались какие-то черновики? Или, может быть, ты что-то помнишь? Ведь ты ассистировал Аркадию Филипповичу?

— Я… помню, ваше высочество… — див запнулся и опустил взгляд. При этом вид его сделался донельзя смущенным.

— В чем дело? — удивилась княжна. — Я что-то не то спросила?

Аверин вздохнул. Скрывать смысла не было.

— Нет, ваше высочество, — сказал он, — просто дело в том, что Анонимус в полном объеме хранит память моего отца. Вы можете задать свои вопросы почти напрямую.

— Ох… — княжна ошеломленно закрыла рот ладонью, но тут же взяла себя в руки и добавила, — для меня было бы большой честью побеседовать с этим великим человеком, пусть даже таким образом. Я могу просить об этом?

— Конечно. Если Анонимус согласится, — подтвердил Аверин.

Див поднял взгляд:

— Хозяин… был бы рад.

— В таком случае я прямо сейчас задала бы некоторые вопросы.

Почему-то после слов княжны Аверин испытал смутную тревогу. Он посмотрел на фамильяра. Странное ощущение исходило от него.

— Могу я немного подготовиться? — спросил Анонимус.

— Да, конечно.

Анонимус поклонился и скрылся за дверью. Аверин перевел взгляд с княжны на Мончинского, а потом на Владимира. Тот смотрел вслед фамильяру долгим пристальным взглядом.

— Ты почувствовал? — спросил колдун у дива.

— Да. Ваш фамильяр начал изменяться.

— Личина? — уточнил Аверин.

— Не совсем. Похоже на…

Договорить он не успел. Дверь открылась, и в библиотеку вошел отец.

Это не был Анонимус под личиной. На вошедшем был надет отцовский придворный костюм, такие Аверин не раз видел на фотографиях. На губах отца играла улыбка, и Аверин с трудом смог сглотнуть колючий ком, подступивший к горлу.

Он не помнил этой улыбки. Но сейчас, когда увидел, в его ушах отчетливо зазвучало: «Гера, у тебя получилось! Я говорил, что ты будешь лучшим!»

Перед глазами всплыл светлый прямоугольник окна и большие алые цветы за ним. Что это за окно?

Вспомнить он не успел. Отец?.. Анонимус?.. шагнул к креслу, на котором сидела княжна Софья и грациозно опустился на одно колено.

— Позвольте, ваше высочество? — он протянул руку, и она вложила в нее свою. Вид у княжны был весьма озадаченный.

Отец поцеловал ее пальцы и с улыбкой наклонил голову:

— Прошу прощения, что заставил ждать. Но я не мог позволить себе явиться пред светлые очи прекрасной дамы в нелепо свисающем костюме дворецкого. Наш фамильяр довольно высок, всегда ему завидовал, признаться.

Отец поднялся и выпрямился.

— Я готов ответить на любые ваши вопросы, — сказал он.

— Тогда… — княжна уже пришла в себя и даже улыбнулась в ответ, — первый вопрос. Вы — граф Аркадий Филиппович Аверин? Дивы всё-таки поглощают души?

Отец внимательно посмотрел на нее:

— А вы сами как думаете? А главное — что ощущаете? А ты, Гера? Что ощущаешь ты? — он внезапно повернулся к Аверину.

— Если это шутка, то не очень смешная.

Аверин пытался понять, что происходит. Анонимус никогда бы не позволил себе такого поведения. Тогда — кто это?

— Ну, право, ты разве видел когда-нибудь, чтобы Анонимус шутил? — негромко рассмеялся отец. — А значит, или это правда я, или… — он поднял палец вверх.

— …Или получить ответ на этот вопрос очень просто, — спокойно сказал Аверин и поднялся, — ты мой отец или нет? Я хочу прямого ответа, без увиливаний.

— Ну конечно. Я не сомневался в тебе, Гера. Если я обладаю свободой воли, то смогу солгать. Но я не могу. Нет. Никто не ест ничьи души. Я — это что-то вроде записи на кинопленке. Это появление планировалось, правда, я не думал, что придется ставить эксперимент так рано. Я несколько лет обучал Анонимуса, заставлял его запоминать все особенности моего поведения, мимику, даже образ мышления.