Они приехали в Полянск

– Он надежный, спокойный, без заскоков. На него можно опереться, я бы в разведку с ним пошел. Кроме того, – мечтательно добавил он, слегка пригубив из своего стакана. – У него великолепная выправка.

– А Егора Милютина вы знаете?

– А как же! – вновь расплылся в улыбке Громов. – Я же всё-таки друг семьи.

– И что вы о нем скажете?

– Да хороший парень, любознательный. Но он же еще ребенок! Почему вы, собственно, им интересуетесь?

– Для полноты картины, Андриан Валентинович. Никаких специальных причин у меня нет.

– Тогда ладно, Олег Константинович, тогда хорошо.

– Андриан Валентинович, насколько я знаю, у них там есть родственница Марина. Кем она кому приходится?

– А, Марина, знаю. Правда, не так хорошо. Она дочка двоюродной сестры Нины.

– И что она за человек, по-вашему мнению?

– Ну, я уже сказал, что плохо ее знаю. Последний раз я видел ее года два назад, а то и больше. Могу лишь сказать, что она девушка с характером и, возможно, с принципами. Неглупая, кажется, она психолог по образованию.

– А Ольгу Смирнову хорошо помните? – продолжил расспросы прокурор.

– Подругу Андрея, которая, вы сказали, погибла у вас в Полянске? Помню. Симатичная неконфликтная девушка. Мне она понравилась. Да, определенно славная девушка. Жаль, что она погибла.

– Ну спасибо вам, Андриан Валентинович, – допил сок Ермолкин. – Не буду больше отнимать у вас время. Выздоравливайте.

– Что вы, что вы, Олег Константинович, вы меня взбодрили своим приходом. Хотите еще соку или минеральной воды?

– Нет, большое спасибо. Мне надо возвращаться в Лугу, поезд уже скоро.

Тепло попрощавшись с хозяином, Ермолкин неспеша пошел в сторону метро «Горьковская». Тщательно анализируя в уме информацию, полученную во время продуктивных встреч на выходных, прокурор поймал себя на мысли, что ему не терпится узнать последние новости из Полянска.

«Однако, ничего не попишешь, – пробормотал он. – Придется подождать до завтрашнего утра».

Подойдя уже совсем близко к станции метро, он все еще продолжал терзаться вопросом, прав ли он был, что не рискнул задать другу семьи вопрос, способен ли кто-нибудь из его друзей на преступление, в частности, на убийство.

Глава 24

Около часа дня в субботу Камышина и Скворцов сидели за столиком во дворе дома Терентьевых. Полина Андреевна рассказывала лейтенанту о том, что не смогла дозвониться до прокурора и о разговоре с Симагиной. Скворцов в свою очередь пересказал ей суть беседы с Таисией Игнатьевной.

– Вот, значит, куда она клонит… – задумчиво проговорила следователь. – А как, по-вашему, Володя, в ее предположении, что Смирнову столкнули по ошибке, а метили в Мигунову – что-то есть?

– Судя по опыту моего общения с Таисией Игнатьевной, она нередко бывает права, – осторожно подбирая слова, проговорил Скворцов.

– Как аккуратно вы выразились, – рассмеялась Камышина.

– А вы, Полина Андреевна, допускаете подобную вероятность?

– Я, Володя, допускаю любую вероятность и невероятность, но дело не в этом. Сейчас нам надо определиться, что делать дальше.

– Ну, я думаю, надо опросить соседей, не видел ли кто, как прикрепляли записку, а потом поговорить с Милютиными.

– О чем?

– Ну, я имел в виду задумку поговорить с Егором.

– Да, это можно попробовать, – кивнула Камышина. – Однако сейчас важнее попытаться вычислить автора анонимки.

– Если мы не найдем свидетелей, то, как мне представляется, это дело тухлое, – с сомнением сказал Скворцов. – Да даже если мы и узнаем, кто это сделал, наш «почтальон» всегда может заявить, что решил (или решила) пошутить.

– Хороша шуточка, – воскликнула следователь.

– Уж какая есть, Полина Андреевна, какая есть…

– Ладно, Володя, посидели, отдохнули и хватит! Пора заняться опросами потенциальных свидетелей.

* * *

В течение последующих нескольких часов следователь и лейтенант опросили сеседей Терентьевых. Результаты, увы, оставили желать лучшего. Супруги Арсеньевы, люди в меру любопытные, не видели ничего.

Музыкант Дудкин, живший напротив, безапелляционно сообщил, что был пьян и ничего ни сказать, ни показать не может. Демкин рано утром ушел на рыбалку, жена его спала, а дом Синицких вообще пустовал. Единственную, возможно, относящуюся к делу информацию им сообщил Рулеткин, которого они встретили у музыканта Дудкина. Рулеткин около двенадцати ночи видел в окно, как кто-то шел по деревне, но кто это был, сказать не может.

– А с какой стороны мимо вас проходил этот человек? – спросила Камышина.

– Со стороны леса, в сторону остановки.

«Со стороны дома Милютиных» – отметила Камышина.

Больше вопросов у милиционеров не было и они отправились обедать, перед уходом решительно отказавшись прослушать какой-то гимн, который пытался сыграть им на трубе Дудкин.

Во время обеда расследование не обсуждали, ограничившись краткими ответами на вопросы хозяев дома.

– Увы, пока ничего не выяснили, дядя, – развел руками Скворцов. – Надеемся на вашу помощь.

– Мы и так уже помогаем тебе своим гостеприимством, – без задней мысли улыбнулся дядя.

– А я вечером уезжаю, – сообщил Скворцов.

– Нет, нет, я вовсе не хотел сказать…