Они пришли ко мне…

— Кроме того, что ты платишь тысячу за то, что стоит пятьсот, у меня пока нет идей.

Целый час она пыталась заплакать. Изо всех сил. Она сказала, что одно из «не так» — то, что она давно разучилась плакать. Врала, наверное, но как проверишь.. Хотя держалась она действительно как в окопе. Слезы стояли в глазах и наверное даже в ушах. По крайней мере она все время переспрашивала «а? что ты сказал?», при этом еще целый час рассказывала, рассказывала, рассказывала о своих успехах и победах. Я подумал, что Наполеон по сравнению с ней нервно курит..

В конце я сказал:

— Слушай, ты когда приходишь к дантисту, ты садишься в кресло и показываешь ему свои здоровые зубы?

— А? Что ты сказал? — переспросила она.

Я молчал.

Она подумала и грустно сказала:

— У меня нет больных зубов, все здоровые.

Я убрал тысячу в карман.

Зачем она приходила?

История №19. Ты знаешь меня лучше всех на свете

Мне было так странно это слышать.. Я знал ее действительно довольно хорошо, потому что работал с ней почти два года — срок для меня ну ооочень большой.. я вообще-то спринтер..

Ну да, я знал о событиях в ее жизни и в ее голове. Иногда она позволяла мне узнать о событиях в ее душе. Ей было очень трудно это сделать, потому что то, что творилось в ее голове, она понимала прекрасно (сильно лучше чем я в своей), но вот в душе..

На вопрос «что ты чувствуешь» она либо начинала плести сложноподчиненные предложения, либо… плакала, если повезет.

Но это случалось редко. Она жила на редкость «от головы».

И вот сегодня она сказала: «Ты знаешь меня лучше всех на свете».

Я подумал и сказал:

— Получается, что и ты знаешь меня лучше всех на свете, что ли?

Она ужасно удивилась, даже возмутилась:

— С какой стати? Ты же ничего о себе не рассказываешь..

— А разве ты узнаешь обо мне по тому, что я о себе рассказываю? — спросил я.

Она долго думала, потом заплакала (это редкий подарок на наших сессиях..) и сказала правду о себе (это был еще более редкий подарок):

— Ты ничего обо мне не знаешь. Я не дам тебе лезть мне в души твоими грязными лапами. Я ненавижу тебя, я тебя боюсь. И мне очень перед тобой стыдно.

День задался.

История №20. Он всё время тормозил…

— А куда тебе торопиться? — спросил я.

— Ну.. — он смутился, — все-таки.. мне уже под 40, семьи нет, дети от первого брака узнают с трудом.. денег не заработал.. дерево не посадил.. ну и вообще. Надо же что-то делать..

— Да? — удивился я. — А зачем тебе?

— А что? Так и продолжать на диване сидеть? — он явно не знал, что сказать.

Я мечтательно вздохнул:

— Знаешь, иногда я скучаю по тем временам, когда ни за что и ни за кого не отвечал, никому ничего не был должен, и у меня был потрясающий старый диван.. эх… как я тогда работал..

— Работал? — переспросил он.

— Ну да, я работал отчаянно, безжалостно, шел до конца когда надо и не надо, мне было нечего терять.

— И ты зарабатывал? — спросил он.

— Да, — сказал я честно, — в те времена я зарабатывал в разы больше, чем за всю оставшуюся жизнь. Уж точно больше, чем когда у меня появилась жена и пятеро детей..

— Но ты ведь не жалеешь об этом? — спросил он подозрительно.

Я улыбнулся:

— Ты жалеешь, что родились твои дети? Даже при том, что они тебя с трудом узнают?

Помолчали.

— А теперь ты работаешь хуже? — спросил он.

— Послушай, — сказал я, — давай так: я тебе отвечу на этот вопрос как на духу, но после этого за каждую фразу, которую ты произнесешь, ты будешь платить мне 100 рублей. Помочь я тебе не помогу, зато хоть заработаю..

Он понял:

— Хорошо, я согласен. Отвечай на этот последний вопрос, а потом я буду.. говорить о себе и платить за это.

— Ок, — сказал я. Отвечаю. Сейчас я работаю по-другому, мягче, бережнее. Мои коллеги говорят, что скучают по «кровавому Ройтману», но потери качества нет, скорее наоборот. Я и сам так думаю. Но дивана старого нет. Есть новый, широченный, дорогущий, иногда боюсь даже садиться на него, жена убьет, если что.. эх.. Я ответил на твой вопрос?

Он молчал. Молчал долго.

Потом вынул 100 рублей и сказал:

— Я готов заплатить эти 100 рублей и еще 100 раз по 100 рублей за то, чтобы у меня был новый диван и жена.

Выглядел он при этом так, как будто совершил подвиг Матросова.

Я пожал плечами:

— Ну, диван ты за 10 тысяч купишь, допустим. А жену какую хочешь? Кривую-косую, что ли, подешевке?

— Саша, — он был в замешательстве, что ты имеешь в виду?

— 100 рублей за последнюю фразу, — беспечно сказал я.

Он начал злиться. Вынул 100 рублей и отдал мне.

Молчит.

Потом говорит — медленно так:

— Саша, что я должен заплатить за то, чтобы у меня была жена?

Я подумал и сказал:

— Я тебе дам адрес, у меня там дача у друзей, им как раз не хватает на веранду старого дивана. Это раз.

— Хорошо, — сказал он решительно, — сегодня же закажу доставку. Что еще?

— Сегодня вечером ты пойдешь в ресторан и познакомишься с женщиной. До конца недели ты с ней переспишь, я надеюсь, тебе для этого трех дней? В следующий раз ты придешь ко мне уже после, причем имей в виду — я тебе нисколько не верю, и мне нужны будут доказательства, что это произошло.