Они пришли с войны

– Я просто снимаю один, скажем, правый ШРУС[15]. Тогда при включенном полном приводе у машины будут вращаться только левое переднее колесо и задние. При резком торможении эффект будет тот же самый, что при заднем приводе. Резкий разворот вправо. Даже резче, чем на просто заднем приводе. При добавлении газа и отжатом тормозе разворот завершится. В момент отпускания тормоза машина продолжит движение в обратную сторону с той же скоростью, с какой ехала вначале. Только есть у меня, товарищ полковник, маленькое сомнение.

– Какое?

– Машина сама по себе узкая, как велосипед. На большой скорости ее может просто перевернуть. Надо скорость просчитывать.

– Как ее просчитать?

– С нашими возможностями и математическими талантами – только экспериментальным путем. Иного я не знаю.

– То есть вы предлагаете мне попробовать пару раз перевернуться? – спросил я, еще даже не зная, зачем мне нужно разворачиваться на полном ходу.

Старший прапорщик пожал плечами.

Я улыбнулся. Мне в теории нравилось испытание машины. Когда-то в детстве я даже мечтал стать каскадером. Но и машину уродовать переворотом в мои планы не входило.

– Загоняй машину, и пойдем в дом, все обговорим. Репьев сейчас приедет с нашими техническими специалистами. Солнцев! С нами…

* * *

Отделение солдат взвода, видимо, по приказу своего командира, перекапывало на огороде полковника грядки.

– А это зачем? – не понял Быковский. – Меня хотите без работы оставить?

– Чтобы солдаты не заржавели в суставах, – спокойно ответил лейтенант. – Они сами предложили. Я возражать не стал. Чтобы не скучали.

– А остальные где?

– В сарае. На сеновале спят. Я попросил их не афишировать свое присутствие.

– Устроил бы лучше в доме.

– Они у меня не избалованные. На сеновале – романтика…

Мы вошли в дом. На улице была не Африка, но все же слегка пыльно и жарковато. В доме сохранилась прохлада. Сели за круглый стол в единственной большой комнате. Две другие комнаты этого дома можно было назвать только закутками, отгороженными от главной, как и кухня, только простенькими и старыми, от прежних хозяев, видимо, оставшимися занавесками.

– Прошу внимания, – начал полковник. – Капитан Репьев уже с общей ситуацией, с планом своих действий и со своей задачей ознакомлен, потому ждать его не будем. Он или приедет, или даже просто позвонит с докладом. А нам еще готовиться, а потом работать. У вас вообще задача стоит отдельная, и, я бы сказал – основная. Я осуществляю координацию и общее руководство. Пока сообщение для вас. Нам пришлось задействовать серьезные средства технического контроля, существующие в ГРУ, чтобы доказать Главному следственному комитету и Генеральной прокуратуре России, на чей уровень выросло уже это такое простое, казалось бы, дело, необходимость проведения войсковой операции совместными силами взвода спецназа ГРУ и РОСО местной ФСБ. По большому счету, РОСО, конечно, могло бы обойтись и без нас, но действия капитана в отставке Страхова нынешней ночью показали двум проверяющим из Москвы, что взвод спецназа под командованием своего бывшего командира роты, понятно, под условным, не афишируемым командованием, значительно усилит силы группы и поможет добиться лучшего результата, причем без жертв со своей стороны. До этого были сомнения. Но мы смогли выяснить при помощи специальной аппаратуры, какие силы собирают бандиты и какие методы намереваются использовать. Это и позволило получить разрешение на проведение войсковой операции. Тем более что кроме группы РОСО и бойцов спецназа ГРУ в области ни на кого нельзя основательно положиться. Если подгонять силы из Москвы, это станет заметно и, возможно, лишит нас шанса провести операцию в предполагаемом объеме. На местном уровне у Расинского все, грубо говоря, «схвачено». Вплоть до полиции аэропорта, которая сразу сообщила бы ему о прибытии сил, скажем, «Альфы» из Москвы. На местных ментов вообще полагаться нельзя. Как и на всех местных, потому что мы не знаем всех контактов Расинского. Капитан Репьев потому и проводит только второстепенную часть операции, потому что не уверен во всех своих людях. И даже свою часть дела до них не доводит. Только конкретные приказы по конкретной работе в конкретные моменты. Но дело сложное. Сложно будет добыть доказательную базу. И без нас этого, пожалуй, никто не сможет. Главное, дать возможность произвести бандитам первый выстрел. Иначе мы тоже не сможем им предъявить ничего, кроме ношения оружия. А это значит, что они через несколько лет вернутся и все здесь восстановят. А нам необходимо создать ситуацию, когда они откровенно попытаются совершить убийство. Скорее всего, первой будет стрелять их снайпер из СВД. Этот выстрел необходимо будет позволить им сделать, но блокировать возможность поражения. Работать будем так…

* * *

– Тим Сергеевич, ты полковнику Чубако, как я понимаю, еще не звонил?

– Никак нет, товарищ полковник. Ждал встречи с вами. Надеялся, что вы новые факты предоставите. Пока у меня фактуры маловато, чтобы на него надавить и так обосновать свой отказ изменять показания, чтобы он меня боялся и перестал давить.