Они штурмовали Зимний

В зале было жарко и накурено. Разморенные депутаты поснимали пиджаки. Многие из них сидели без галстуков, с расстегнутыми воротниками. Нарвцы прошли к президиуму и потребовали слова.

— Больше двадцати тысяч путиловцев сейчас находятся у Таврического дворца, — сказал один из них. — Мы не уйдем отсюда, пока вы не арестуете министров Временного правительства и не возьмете власть в свои руки.

Меньшевики и эсеры, сидевшие в президиуме, стали перешептываться:

— Поток делегаций — работа большевиков. Они умышленно возбуждают народ... хотят силой принудить нас взять власть.

— Да, конечно, без большевиков не обошлось. — Но мы не можем подчиняться крикунам. Это приведет к гибели: мы будем изолированы от либеральной буржуазии, а позже — отброшены.

— Надо вызвать охрану и запретить всякие демонстрации.

Пообещав путиловцам рассмотреть вопрос о правительстве, председатель вручил им постановление о немедленном прекращении демонстрации.

Путиловцы не желали расходиться. Они готовы были стоять на площади всю ночь, но добиться своего.

В четвертом часу начал накрапывать дождь. Укрываясь от него, Василий пробрался в обширный вестибюль дворца и там увидел Савелия Матвеевича и Дементия.

— А-а, пропавшая душа, явился! — сказал старый кузнец. — Что-то ты, брат, от рук отбился?

— Да я вас все время искал, — попытался оправдаться Василий, но Савелий Матвеевич перебил его:

— Ладно, потом у попа исповедоваться будешь. Держись около Дементия. Может быть, понадобитесь.

Оставив парней, Лемехов ушел. Василий спросил у Дементия:

— Чего вы тут ждете?

— Наши опять пошли требовать ответа. Да, видно, толку не будет. Я бы на их месте подобрал тысчонку ребят покрепче, закрыл все ходы и выходы и сказал депутатам: «Хотите брать власть, — заседайте, а не хотите, — марш отсюда! Найдем людей поумней».

Вскоре вернулся Савелий Матвеевич; он был сердит.

— Пошли, — сказал старик парням. — Демонстрацию решено до завтра отложить.

***

В шестом часу утра Кронштадт был разбужен продолжительным гудком Пароходного завода.

Несмотря на ранний час, почти все население города, как только послышались звуки оркестров, высыпало на улицы, чтобы проводить отъезжающих в столицу.

Матросы шли к пристани в разглаженных белых форменках, с белыми чехлами на бескозырках. Многие из них были вооружены винтовками либо револьверами, упрятанными в кожаные и деревянные кобуры, свисавшие у правого бедра. Моряки несли знамена и плакаты, требующие всей власти Советам.

На пристани собралось много народу; было ясно, что всех на пароходы не погрузишь. Посадку производили с отбором. Один за другим отваливали от пристани низко осевшие пароходы и, выйдя в залив, брали курс на Петроград.

Море в это раннее утро было на удивление спокойным. Форштевни пароходов, словно плуги, разваливали на стороны гладкую поверхность залива, оставляя за собой пенистые следы, над которыми кружились белые чайки.

Идя без всякого порядка и строя, пароходы развили предельную скорость и часа через два доставили кронштадтцев на Васильевский остров.

Выйдя на берег и построившись вдоль Невы в длинную колонну, матросы с двумя оркестрами двинулись по Университетской набережной через Биржевой мост на Петроградскую сторону.

Подойдя к зданию Центрального Комитета большевиков, кронштадтцы, не нарушая походного порядка, остановились. Приветствовать их вышли на балкон Яков Свердлов и Анатолий Луначарский. Луначарский сказал небольшую речь. Матросы знали его и слышали не раз. Сегодня им хотелось увидеть Владимира Ильича, и они стали спрашивать:

— А где товарищ Ленин?

— Ему нездоровится, — ответил Свердлов.

— Пусть скажет хоть несколько слов, — настаивали матросы.

Они послали к Владимиру Ильичу делегатов. Вскоре Ленин появился на балконе. Матросы встретили его бурными аплодисментами.

Вид у Владимира Ильича был усталый; говорил он негромко. Передав сердечный привет от пролетариев Петрограда, он рассказал о происходящем в столице и призвал моряков не горячиться, быть бдительными; еще не наступило время для вооруженной борьбы.

Если бы балтийцы знали, что им не скоро удастся вновь увидеть и услышать Ленина, то они бы тут же сказали ему: «Уходи с нами на корабли, мы тебя грудью отстоим». Но это и в голову никому не приходило. И Владимир Ильич с такой уверенностью сказал о скорой победе, что они дружно закричали «ура», а оркестры грянули «Интернационал».

***

К Таврическому дворцу со всех концов города потянулись колонны демонстрантов с флагами и плакатами.

Путиловцы шли под охраной своей Красной гвардии. По пути к ним присоединились военные моряки. Среди них были авроровцы. Дема издали узнал своего брата.

— Пойдем к матросам, — сказал он Васе. — Я тебя с Филиппом познакомлю.

— Пошли.

Пробежав вдоль колонны, юноши пристроились к морякам. Филипп Рыкунов, увидев вооруженного винтовкой брата, изумился:

— Дементий! Вот не ожидал. Да ты никак в Красной гвардии?

— А то как же! — не без бахвальства ответил тот. — Не гожусь, что ли?

— Годишься. С твоим ростом не то что в гвардейцы, а на любой линкор примут.