Они среди нас

Имея два высших образования, филологическое и юридическое, Мишка прекрасно знал четыре языка, включая идиш и хинди, но «на работе» предпочитал общаться на молодежном арго, тяготея именно к лексикону рокеров. Экстерьер он поддерживал тоже соответствующий: застиранный до белесого состояния тельник, кожаная затертая безрукавка, сплошь покрытая всевозможными бляхами и заклепками, на шее – витая железная цепь с огромным «пасификом» и черная бандана на голове поверх копны длинных спутанных смоляных кудрей.

– Шолом, кэп! – в тон ему отозвался я и выразительно постучал костяшками пальцев по стойке.

Но Сильвер отменно знал свое дело, и не успел я открыть рот, чтобы уточнить заказ, как передо мной оказался высокий фирменный стакан с изображением шкодливой девчонки-наяды, наполненный янтарным пенным напитком, в просторечии именуемым пивом.

– Ты, случаем, не телепат? – поинтересовался я и сделал первый глоток. – Бэст! Мишаня, без тебя все нынешнее поколение работников пера и шпаги вымерло бы от жажды!

– Гут гецухт! – самодовольно кивнул он в ответ. – Хорошо сказал! И какую шелуху ты огребаешь в этот раз?

– Энни-Шоколадка откинулась прямо на своем сексодроме, – внятно, но тихо сказал я, наблюдая за Мишкиной реакцией, и не прогадал.

Сильвер заметно напрягся, стараясь скрыть рванувшиеся наружу эмоции. И это ему почти удалось, но зардевшееся ухо и крупные бисерины пота на верхней губе выдали его с головой. Мишка зыркнул глазами по сторонам, потом ловко наполнил еще один бокал пивом и пристукнул им о мой.

– Мир праху ее! Эта телка многим фору давала, даже зеленухами рулила, как надо клиентуру сшибать, – он в два глотка ополовинил стакан, рыгнул и уставился на меня своими сионскими «сливами». – А кто хелпер, выяснили?

– Нет, мой добрый еврей, – сказал я ласково, – мне почему-то кажется, что ты про него знаешь гораздо больше меня?

Мишка тут же насупился и с оскорбленным видом принялся цедить пиво. Я его не торопил, ибо знал по опыту, что Сильвер всегда выдает только тщательно отфильтрованную собственным инстинктом самосохранения информацию, благодаря чему, в общем-то, и жив до сих пор. Поэтому я тоже не спеша потягивал ароматный терпкий напиток, изредка затягиваясь сигаретой для полного букета, и в ожидании читал этикетки бутылочного «иконостаса» на стеллаже за Мишкиной спиной.

На этот раз на обдумывание ответа хитрый «сын Израилев» потратил никак не меньше минуты – небывалое для него время! Наконец он поставил пустой стакан на стойку, побарабанил по ней своими, похожими на волосатые сосиски пальцами и выдал:

– Митяй, я его не знаю! Но, – заторопился он, увидев мою вытягивающуюся физиономию, – есть одна зеленуха, с которой Шоколадка коннектила весь последний месяц, по-моему, даже тичером у ней была. Может, тебе ее аскнуть?

– Слушай, Сильвер, – поморщился я и снова выразительно постучал по своему опустевшему стакану, – я тебя не узнаю! Ты же всегда мне первач сливал, а теперь предлагаешь отстоем попользоваться? И вообще, давай-ка перейдем на нормальный язык, а то у меня скоро уши отстегнуться и язык как у змеи станет.

Я подождал, пока Мишка не наполнит оба стакана тем же божественным нектаром, и уточнил как бы между прочим:

– Кстати, как зовут эту зеленуху?

– Светлана Величко, кажется… Нет, точно! Митяй, я тебе правду говорю: не знаю я, кто мог завалить Энни, – Сильвер даже в грудь себя кулаком стукнул для убедительности, потом все же добавил: – Но догадываюсь.

– Во-от, видишь, как полезно пить свежее пиво! – подбодрил я и чокнулся с ним стаканами. – Я весь внимание.

– Позавчера сюда заходил один мужик и спрашивал, где найти Шоколадку, – Мишка говорил медленно, подбирая слова и щедро подкрепляя их пивом. – Я поначалу подумал, что это ее новый клиент. Мужик был стильный: в тройке, пальто-маджорик, штиблетах от Усолова, короче, как раз в духе Энни. Ну, я сказал ему, что она работает только по предварительному заказу, и если у него есть ее мобильник, то пусть созвонится. Мужик сказал, что ему, мол, Шоколадку посоветовал его знакомый, а номера не дал, так что, может быть, я ему подскажу, а он, мол, в долгу не останется.

– Ну и?.. – не выдержал наконец я. – Короче, Моисей ты мой расейский!

– Дал я ему мобильный! – сознался все-таки этот жулик. – А когда он ушел, подходит ко мне Люська-Шанель и спрашивает, мол, что за мэн? Я ей говорю, не твое со… вообще-то, дело. А она мне, мол, похож, грит, этот «чижик» на бывшего мужа Анькиного! Шоколадка, грит, от него сбежала, чтоб свободным бизнесом заниматься, а он, грит, уж так ее любил, что поклялся найти и придушить собственными руками. Короче, Шекспир отдыхает! Я ей говорю, что ж ты, стерьва, раньше-то молчала?! А она, мол, я что для нее, мать-наставница, что ли? – и Мишка снова выкатил на меня свои невинные «сливы».

– Так, – подытожил я, отставляя стакан, – значит, Люська-Шанель опознала бывшего мужа-ревнивца, а ты мне пытаешься подсунуть какую-то стажерку?! Слушай, наследник Флинта, я ведь тебя могу и одноногим сделать для полноты образа! Совсем ссучился?