Они среди нас

– Живой, о господи, живой! – скороговоркой лопотал он, пытаясь подставить меня на ноги. – Я уже думал – все!

– Что «все»? – через силу пробормотал я и, держась за косяк двери, медленно поднялся. – Где комиссар?

– Когда вы начали стрелять, в вас ударила такая фиолетовая молния и вы упали! – попытался объяснить Вольский, бестолково суетясь вокруг. – А господин комиссар упал еще раньше и до сих пор не двигается и, кажется, не дышит. Белый весь…

– А женщина, та, что напала, где она? – схватил я его за грудки одной рукой, тогда как другая все еще продолжала сжимать оружие.

– Она там, – испуганно махнул в угол лаборатории Вольский, – тоже лежит и не шевелится. Похоже, попали-таки вы в нее, Дмитрий Алексеевич.

– Черт! – вырвалось у меня непроизвольно, потому что я только сейчас понял, кто напал на нас. – Это же дикое везение, что мы живы остались! Вы хоть знаете, кто там лежит, а?..

– Су-сумасшедшая, – вытаращился на меня Вольский. – Это наша новая сотрудница, На-надежда Селимова. О господи!.. – его снова начала бить крупная дрожь.

– Селимова, говорите? – уточнил я, хотя и был уверен, что это не так. – Что ж, посмотрим…

Пошатываясь от слабости, я двинулся в дальний угол помещения и даже не стал задерживаться возле неподвижного тела комиссара. Для меня сейчас было жизненно необходимо убедиться, что та, за которой мы охотились долгие месяцы, мертва.

Да, я оказался прав! Там действительно лежала Нурия Саликбекова. Она упала навзничь, когда тяжелые пули из «зубра» пробили ее тело сразу в пяти местах. Она лежала, раскинув руки с широко раскрытым немигающим взором, устремленным в казенный потолок; и смертная поволока уже затянула легким туманом когда-то ясные и беспощадные глаза; и черные, еще дымящиеся, грубые, рваные воронки, испятнавшие белоснежную ткань рубашки, не оставляли никаких сомнений, что эта красивая и страшная женщина наконец умерла! И вместе с осознанием этого факта ко мне пришла вовсе не удовлетворенность, а какая-то опустошенность, словно из меня выдернули некий стержень, поддерживавший все мое существо в течение этих страшных месяцев со дня гибели Ирины…

Все произошло не так, как я себе представлял! Я наклонился и прикрыл Нурие глаза, потом повернулся и увидел, что Берест уже очнулся и теперь сидит, прислонившись к ножке стола и обеими руками массируя себе грудь.

– С возвращением, комиссар, – невесело пошутил я.

– Откуда? – не понял он, морщась от боли.

– Буквально с того света, Коля, – я подошел и протянул ему руку. – Схлестнуться с магом и остаться в живых, так не каждому везет!

– Черт! Чем это она меня? Дышать больно, будто заморожено все внутри, – пожаловался он, с усилием поднимаясь на ноги, и тут же оперся на стол.

– Еще бы! – я помог ему расстегнуть рубашку и внимательно осмотрел бледно-лиловое пятно в форме многолучевой звезды точно посередине грудины. – Насколько я понимаю, она атаковала нас весьма необычным способом: она пыталась пробить главную энергетическую защиту человека на земном уровне – сердечную чакру Анахату.

– Ерунда! Какая еще защита, какая чакра? – отмахнулся Берест. – Лучше скажи, кого мы завалили?

– Кого и собирались, Коля, – я выложил на стол разряженный «зубр». – Убийца Вадима Руденко и, я думаю, Анны Закревской получил свое.

– Кто?! – Берест сделал резкое движение, намереваясь подойти к трупу, но пошатнулся и едва не сел обратно на пол от слабости и боли.

– Спокойно, комиссар, – поддержал я его. – Там лежит Нурия Рафаиловна Саликбекова, психолог, целитель, черный маг, убийца и прочая, прочая. Но против «зубра» она не устояла.

– Ты уверен?

– Хотелось бы, – я предпочел не вдаваться в свои сомнения. – Вызывай бригаду.

– А где профессор? И почему здесь такая вонь?

– Это господин Вольский выполнил обещание и сжег установку. Городу больше ничего не угрожает, – я пожал плечами. – Поеду-ка я, пожалуй, домой.

– Погоди, – попросил Берест, – подбрось меня до управления, а потом тебя Бульба отвезет.

– Ладно, выйдем в коридор, покурим, – предложил я. – Кстати, ты пистолет нашел, из которого в профессора стреляли?

– Нет, – удивился Николай. – Ни ствола, ни гильзы…

– Можешь не искать, – успокоил его я. – Скорее всего это был психом, а оружие ему сотворила Нурия.

– Как это?!

– Ты забываешь, что она – Маг с большой буквы, мадхъя! А это уже уровень оперирования физическими процессами, как говорил в свое время Золотарев. Отсюда – телекинез, телепортация, материализация неживых объектов…

Берест на мои слова только головой покрутил. Мы вышли в коридор, но Вольского там не обнаружили.

– Не выдержал, профессор, – констатировал я, – домой сбежал.

– Узнаю отечественную интеллигенцию, – отозвался Николай и вытащил из кармана куртки рацию. – «Букет», я – «Тюльпан». Прием…

– «Букет» на связи. Что случилось, господин комиссар?

– Пришлите дежурную бригаду в Институт психофизики. И катафалк не забудьте. Здесь был огневой контакт, есть жертвы.

– Через пятнадцать минут, Николай Матвеевич.

– Жду, – Берест спрятал рацию и повернулся ко мне: – Идем-ка на воздух, не могу здесь дышать.