Они стучат дважды (СИ)

Андрей не успел ничего понять. Губы Марьяны были мягкими, немного обжигали и на вкус напоминали клубнику. Она целовала его долго, с силой впиваясь ногтями в кожу на подбородке — наверняка у него останутся после этого следы, — покусывала и все время норовила скользнуть языком к нему в рот. От Марьяны исходили лёгкий холод, и Андрей почувствовал, как сквозь его приоткрытые губы в горло скользнули струйки морозного воздуха. Он дёрнулся, но ногти ведьмы только сильней уцепились в него, удерживая на месте. Марьяна продолжала целовать его, пока холод заполнял собой голову Андрея. Пальцы онемели, пронизываемые лёгким игольчатым покалыванием, а все тело показалось Морозову вялым мешком, нагружённым картошкой.

Марьяна отпрянула от него резко, так же, как и Стас.

— Как думаешь, кто надоумил выдать вам именно это задание? — Она отёрла губы тыльной стороной ладони и всплеснула разочарованно руками. — Ох, говорю, как дешёвый злодей. Ничего из произошедшего не было случайностью. Разве что ты не должен был присутствовать в плане. Но это даже к лучшему. Смерть Стаса просто выведет теперь Александру из игры. А о тебе никто переживать не будет. Из ниоткуда пришёл и в никуда отправишься.

Андрей не успел ничего ответить: лёгкие обожгло огнём, горло сжалось, будто кто-то схватил за него, и голова закружилась. Морозов быстро задышал, но воздуха все равно не хватало. Язык онемел и распух — он едва мог им шевелить. Каждый вдох отдавался резкой болью между рёбрами, Андрей боялся сделать следующий и ненадолго замирал. Согнутые в коленях ноги пробрало судорогой, мышцы сжались и учащённо задрожали. Пальцы скрючились, и как бы Морозов ни пытался, разжать их не получалось. Он попытался сглотнуть — сухая слюна разодрала горло, и Андрей зашёлся кашлем. Низким и грудным. Казалось, еще секунда и он выплюнет перед собой лёгкие, уродливые остатки того, что некогда помогало ему дышать.

Марьяна смотрела на него бесстрастно. В ее голубых глазах Андрей видел собственное отражение: уродливый грязный старик, чьи белёсые от пыли волосы слиплись, а лицо измазано грязью. Андрей хотел верить, что это грязь, но металлический привкус во рту кричал: «Не обманывайся».

— Не волнуйся. Ты умрёшь не сразу. Не раньше, чем это понадобится нам. Жаль тебя, конечно. Мордашка смазливая, да и характер покладистый. Я бы такого себе завела в качестве фамильяра. Ты был бы очень милой крыской.

Марьяна криво усмехнулась. Ее симпатичное лицо с большими оленевидными глазами показалось сейчас Андрею уродливой маской. Комната начала закручиваться, и он с силой тряхнул головой. С губ сорвалось несколько горьких багровых капель, когда воздух снова тяжёлым кашлем вырвался из его груди. Андрей попытался выпрямить спину, но вместо этого только сильнее скрючился, содрогаясь от приступов. Он пытался выдавить из себя слова, но они надломленным хрипом вырывались из его горла, булькали в груди и скатывались по подбородку, чтобы на секунду повиснуть там и сорваться вниз.

— О какой… — язык едва волочился, и все же Андрею удалось выдавить из себя слабые остатки голоса, — о какой свободе он говорил?

— Скажи я, что ты все равно умрёшь и незачем от тебя скрывать — это будет ложью. Могу лишь заметить, что свобода быть собой тоже весомая причина бороться. Или тебе не хочется сейчас жить? — Андрей не понял, язвит Марьяна или же задаёт вполне серьёзный вопрос. — Знать, что ты доживёшь до утра? Сражаться за право оставаться на этой земле лишние секунды? О да, я вижу по твоему лицу, что ты хочешь этого. Но не можешь. Ты бессилен. Увы, так бывает. Жизнь — несправедливая штука.

Андрей громко закашлял, сплюнул окрасившуюся в красное слюну на пол и прохрипел:

— К черту такую жизнь. Но, если другого мира нет, зачем нужно?..

— Все еще болтаете?

Стас появился в дверях неожиданно, облокотился о косяк, сложив на груди руки, и усмехнулся. Андрей суетливо хватал воздух ртом, как выброшенная на берег рыба, давился собственными вздохами и слеп от пронизывающей грудь боли. Марьяна же только сочувствующе смотрела на него, словно ей было действительно жаль того, что с ним происходило.

— Ага. — Спустя еще несколько секунд молчания ведьма неспешно поднялась и подошла к Стасу. — Почему бы не поговорить, пока он еще может? Обсуждаем проблемы мироздания.

Вознесенский ухмыльнулся, и это выражение вырвалось из Андрея очередным приступом кровавого кашля.

— Главное, не думайте слишком много, — приторно-заботливо протянул Стас.

— Ага. А то думалка сломается.

— Верно. А вместе с этим ты начнёшь думать, что что-то решаешь и быть своевольным. А я этого не люблю.