Они стучат дважды

– Может, делом займёмся, а брачные танцы в свободное время проводить будете? – не выдержав, раздражённо прошипел Дима, опуская брата на стул.

– Прости. Не могу сдержаться, когда вижу его, – закатила глаза Марьяна.

Андрей с сомнением покосился на знакомый низенький табурет и поспешил занять второй свободный стул, удостоившись осуждающего взгляд хозяйки квартиры. Впрочем, ее недовольство было недолгим: уже через несколько секунд, что она прожигала Андрея взглядом, все внимание Марьяны переключилось не прислонившегося затылком к стене Станислава, над которым коршуном кружил младший брат, расстёгивая тому верхние пуговицы рубашки и предлагая уже налитый стакан воды. И когда он только успел это сделать?

Андрею даже стало немного завидно: его сестра никогда о нем так не беспокоилась.

– Так, ну, что тут у нас? – Марьяна ногой подтянула к себе табурет и, опустившись на него перед Стасом, вытянула вперёд руку, загнув все пальцы кроме одного. – Смотри на меня внимательно Стас и следи за пальцем. Скажи, сколько ты видишь перед собой?

– Один.

– Молодец, а теперь?

– Два.

– Отлично, а теперь?

– Три, – обречённо отозвался Вознесенский и тяжело вздохнул. – Но если ты еще раз спросишь сколько я вижу пальцев, клянусь богом, ты отправишься в астрал вслед за Феликсом. Я тебя люблю, Марьян, но со мной все хорошо.

– Ага, конечно, хорошо с ним все, – взлохмаченная макушка Феликса появилась из-за дверного косяка. – Мы тебя нашли посреди стройки, и ты родного брата не узнал. А теперь говоришь, что с тобой все хорошо. Проверь его, Марьяна. И со всей строгостью. Нам сюрпризы не нужны.

Марьяна и Стас одновременно повернули к Феликсу головы, но тот лишь гордо вздёрнул подбородок и прошествовал мимо них троих, запрыгнув на подоконник и тут же заболтав в воздухе ногами.

– Что, уже все мои лифчики стырил, кровосос? – Марьяна проводила Феликса скептичным взглядом.

– Не кровосос, а кровосися. И не все, а только кружевные французские, – даже как-то обиженно, по мнению Андрея, протянул вампир. Он же был вампиром, да?

Марьяна хмыкнула и вернулась к Стасу. Хозяйка квартиры расспрашивала Вознесенского о самочувствии, о том, что с ним произошло и что он вообще помнит. Но Стас только односложно отнекивался, кивал или вообще молчал. Марьяна же не теряла надежды и попыток его разговорить.

Андрей осторожно поднялся на ноги и, подойдя к Феликсу, уселся рядом с ним на холодный камень подоконника. Тот, слегка скрипнув, прогнулся под тяжестью второго тела. От Феликса в нос тут же ударил запах парфюма, и Андрей негромко чихнул.

– Будь здоров, – патетично отозвался Феликс, разглядывая потолок.

– Я смотрю, – Андрей на всякий случай оглянулся на Марьяну и, поняв, что она слишком занята Стасом, понизил голос: – характер – семейная черта Вознесенских?

– Характер? – удивлённо присвистнув, Феликс повернулся к нему в пол-оборота, и у Андрея зашевелились волоски на шее от неестественно ярких зелёных глаз. – Да, это их слабое место. Не советую тебе с ними связываться, мой друг, если хочешь спокойной жизни. Прежней она уже не будет, но лучше бы тебе держаться Александры. С ней хотя бы спокойно. Она барышня смышлёная, умом острая. Язык правда слишком острый, но в наше время это необходимость. К тому же она живёт одна, а ты, – Феликс обвёл Андрея оценивающим взглядом и поправил воротник его спортивной куртки, – достаточно молод, крепок. Телом, разумеется. А вот характер… В моё время твои ровесники были другими. Серьёзней, ответственней, с семьями. Хотя и умирали они иногда слишком рано, – он рассмеялся. – Так что у них был экспресс-курс по жизни. Все стадии за тридцать лет. А вы сейчас боитесь взрослеть, боитесь ответственности и заглянуть за угол своей жизни, потому что там неизвестность и новое препятствие, которое, увы, домашнему тельцу с разбегу не преодолеть. Только перебираться. С кряхтением и стонами.

Феликс как-то грустно вздохнул и замолчал. Он смотрел на Марьяну, не моргая и, кажется, даже не дыша. И все же Андрей слышал, как тот обиженно сопит.

Впрочем, продлилось это недолго. Тень печали быстро сменилась широкой улыбкой, и Феликс, по-братски обняв Андрея, похлопал его по плечу.

– В общем, хороший ты парень, Андрей. Из тебя можно слепить идеального мужчину. Главное, чтоб не размотало на этом гончарном круге жизни.

В ответ на это Андрей смог только снова что-то невнятно крякнуть. Вся жизнь была гончарным кругом, а он на ней кривой размякшей вазой в руках подмастерья-недоучки.

Тем временем Марьяна поднялась со своего любимого низенького табурета, от которого в памяти Андрея всплывали только самые болезненные воспоминания, и, подойдя к кухонному гарнитуру, открыла один из верхних шкафчиков. Она недолго рылась, звенела баночками и наконец достала небольшую металлическую баночку из-под крема.

– Что это? – Андрей встрепенулся, подскочив на подоконнике, и вытянул вперёд шею.