Они стучат дважды

– Приступай. Не заставляй меня ждать. – Стас рыкнул и отошёл наконец от Звягинцевой, оставив после себя неприятное липкое ощущение беспомощности.

Марьяна несколько долгих секунд смотрела на сердце в своих руках. Одной рукой она нащупала стоящую в стороне чугунную чашу, пододвинула ее ближе и опустила внутрь сердце. Отерев кровь с ладоней о светлую ткань джинс, она трясущимися руками достала из сумки рядом блокнот, раскрыла его не животе у Андрея и вновь взялась за рукоять кинжала, обхватив ее левой рукой, а правую ладонь положив сверху.

– Да окропится кровью твоей священный алтарь! – Марьяна с силой надавила на верхушку рукояти кинжала; по блестящему металлу побежала тонкая струйка крови, в груди Андрея что-то хрустнуло, и он громко не то крякнул, не то захрипел. – Да восстанут Верховные из небытия! Да будет разрушена эта иллюзия, что зовётся миром! Да опустятся тёмные времена и поглотят отвернувшихся от света! Мы возродимся из тьмы, как Верховные родились из неё. Мы станем светом, что освещает путь во тьме. – Вжимая кинжал в грудь Андрея, Марьяна потянулась, достала из сумки небольшую шкатулку и, открыв ее, достала небольшой бутылёк. – Я взываю к силам природы. К Воде, что даёт нам жизнь. – Пробка вылетела из стеклянной ёмкости, и Марьяна вылила ее содержимое на покоящееся в чугунной чаше сердце. – К Земле, из которой мы рождаемся и в которую уходим. – на этот раз из шкатулки появилась баночка с землёй, которую Марьяна поспешила неуклюже высыпать одной рукой. – К Воздуху, что уносит с собой наши грехи. – Ладонь ведьмы опустилась на сердце, и Александра смогла заметить, как вылетевшие из кончиков пальцев маленькие струи воздуха разогнали с блестящей поверхности сердца густые капли крови. И… – Марьяна осеклась, с силой сглотнула и сжала пальцами рукоять кинжала, роясь другой рукой в коробке, – к Огню, что уничтожает, возрождая из пепла безумия. Я взываю к вам – примите эту жертву, придите и очистите этот мир от скверны! Да будут таковы мои слова.

Послышался короткий щелчок, и появившаяся в руках Марьяны зажигалка, заставила содержимое жертвенной чаши вспыхнуть. Сердце горело, как на гербе какого-нибудь знатного дома, пылало в липких желтовато-белых языках и плыло, когда на него смотрели. Огонь отбрасывал на лицо Марьяны пугающую тень: черты ее лица искажались в плавающих черных узорах, а безумный взгляд бегал по распластавшемуся перед ней Андрею, чаше с пылающим сердцем и блокноту, с которого она считывала странное заклинание.

Удивительно, но сердце, очертания которого плыли перед взором Александры в языках огня, никак не хотело сгореть до конца, словно его окружала невидимая защита. Послышался громкий хруст, и лезвие кинжала вскрыло грудную клетку Морозова. Кажется, он все еще был жив, потому как смог слабо повернуть голову и бросить полный ужаса взгляд на Александру. Отложив оружие в сторону и отставив чашу, Марьяна просунула пальцы в зияющую дыру на груди Андрея и с усилим развела ее края в стороны, обнажая слабо бьющееся изуродованное сердце студента. Глубоко вдохнув, она обхватила его ладонь и резко потянула на себя – слабый возглас снова вырвался из Андрея, и он подавился ударившимся о тряпку во рту воздухом. Перекатывающееся едва заметным пульсом сердце теперь печально покоилось на ладони Марьяны, капая на обнажённую грудь Морозова разорванными краями толстых сосудов. На месте, где когда-то был такой важный орган, теперь зияла черная дыра, быстро наполнявшаяся оставшейся в организме кровью, что не могла найти, куда бы ей потечь дальше.

Грудь Андрея медленно вздымалась, – Александре оставалось только догадываться почему он все еще жив, но с каждой секундой его дыхание становилось все медленней. Мгновение, и рисунок на его груди засветился, и Морозов сделал несколько глубоких вдохов. Отложив сердце Андрея в открытую коробочку, Марьяна протянула руки к пылающей чаше. Аккуратно и медленно обхватив скользкими от крови руками все еще горящий орган, ведьма вложила его в дыру в груди Андрея.

Стас напряженно замер, вглядываясь в полыхающее сердце. Как и Марьяна. Раздался негромкий хлопок – в последний раз взметнувшись длинными уродливыми языками вверх, огонь погас, а обугленное сердце замерло.

Бровь Вознесенского удивлённо выгнулась. Он еще несколько мгновений смотрел на Марьяну, а затем негромко прошипел:

– И? Почему ничего не происходит?

– Я… – Марьяна растерянно глядела то на свои окровавленные руки, которыми пыталась описать в воздухе непонятные силуэты, то на замолкнувшее сердце, – я не знаю. Я… Я сверялась с источниками. Все должно было сработать. Жертва, воззвание к Верховным. Созидание с разрушающим огнём. Квинтэссенция их сил должна была уже дать трещины в нашей реальности, если только…

– Если только что? – Стас начал медленно приближаться к Марьяне, наклонив голову немного набок, как и весь корпус, и не моргая глядя на ведьму.

– Если я не упустила что-то.