Они. Воспоминания о родителях

По жанру ее книга – это эпическая семейная сага, охватывающая почти весь XX век. В центре ее оказались два самых близких автору человека – мать Татьяна Яковлева и отчим Александр Либерман. Сама Франсин – фигура довольно необычная в писательском мире Америки. Она неохотно дает интервью, хотя до недавнего времени регулярно печаталась в престижном журнале The New Yorker. Является автором солидных книг-биографий о маркизе де Саде и французской общественной деятельнице Симоне Вейль, а также сочинила фундаментальный труд под названием “Советские женщины”. Ее семейная жизнь сложилась вполне счастливо: замужем была один раз, зато удачно. Долгие годы Франсин жила в загородном поместье в Южном Коннектикуте с любимым мужем, художником Кливом Греем и двумя сыновьям, Тадеушем и Люком. Никогда не нуждалась, никогда не работала ради денег. С самого своего переезда в США в начале 1940-х она и ее семья принадлежали к истеблишменту, а точнее, к той интеллектуальной элите, которая определяла вкусы, моду и умонастроения самой просвещенной части американского общества. Можно только гадать, что заставило ее взяться за мемуары. Во всяком случае, точно не деньги. Тогда что?

Думаю, чувство справедливости, которое гораздо сильнее правил хорошего тона или даже страха быть заподозренной в желании прославиться за чужой счет. Похоже, Франсин решила сама поставить точку в истории, где нет правых и виноватых, победителей и побежденных. А есть жертвы Истории, заложники чужих амбиций и собственных предрассудков, немые свидетели событий, не всегда справедливо задвинутые в тень другими, более яркими и волевыми, персонажами.

Всю жизнь она была идеальной дочерью, тихой, воспитанной девочкой, но когда подошел ее черед, заговорила неожиданно громко, страстно и решительно. Ничего не забыла, всё припомнила, перебрала сохранившиеся письма, записки, метрики, старые паспорта, пожелтевшие фотографии. Попыталась честно разобраться в прошедшей жизни, отделив мифы от реальности, правду от вымысла, ни разу не сбилась на тон строгого судьи. Постаралась быть объективной, постаралась быть любящей. Впрочем, почему “постаралась”? Была, есть и будет всегда.

Конечно, проще всего представить ее воспоминания как своего рода книгу-реванш. В чем-то она перекликается со скандально известными мемуарами Марии Ривы “Моя мать Марлен Дитрих” – одна эпоха, один и тот же набор героев. По странному совпадению Марлен Дитрих и Татьяна Яковлева были ближайшими подругами и даже называли другу друга “сестрами”. Хотя на самом деле сестрами оказались их дочери. Не по крови, разумеется, но по судьбе прожить полжизни в тени. Молчать, терпеть, восхищаться, обожать, даже обожествлять своих знаменитых матерей, чтобы потом, много позднее, похоронив их, прокричать о своей любви-ненависти со страниц собственных книг воспоминаний. Мария Рива это сделала грубее, смелее и откровеннее. Франсин дю Плесси Грей – тоньше и литературнее. Ее книга – попытка самопознания, акт дочернего неповиновения, последняя черта, которая возможна только когда оказываешься один на один с собственной памятью и родными могилами.

Франсин пишет про родителей, но на самом деле – про себя, свое время, свое прошлое, которое не отпускает и продолжает терзать ее неразрешимыми вопросами и загадками. И, может быть, самые горькие страницы посвящены ее родному отцу, о котором российским читателям известно только по ревнивым остротам Владимира Маяковского, мол, какой-то там виконт увел любимую женщину. А между тем Бертран дю Плесси был не только обладателем знатного титула и красивой, эталонной кинематографической внешности. Дипломат, летчик, спортсмен, герой французского Сопротивления. Один из немногих, кто после оккупации Франции первым выступил на стороне де Голля в стремлении отстоять честь свой страны. Фактически он повторил геройскую судьбу Антуана де Сент-Экзюпери, чей самолет был сбит фашистами при неизвестных обстоятельствах. Впрочем, имя отца почти не присутствовало в жизни Франсин. Его не было ни в прошлом, ни в настоящем. Его место прочно и навсегда занял Алекс Либерман. И это Франсин не смогла простить ни ему, ни своей матери.

Говорят, что полюса притягивают друг друга, контрасты сходятся там, где меньше всего этого ждешь. Что-то подобное произошло с Татьяной и Алексом. Оба были из одной породы людей, которых по-английски называют survivors. По-русски и слова такого не подберешь. Но судя по воспоминаниям Франсин, эти двое умели выживать в любых обстоятельствах, при любых режимах и правлениях. Вот уж кто знал, как стать победителем или, по крайней мере, как им казаться. У них было достаточно шансов погибнуть, быть раздавленными войной, нищетой, чужбиной. Ничего не давалось им в руки само собой, просто так, без усилия и упорного труда. За всё приходилось бороться. За всё приходилось платить.