Оникс и слоновая кость

Их мысли сразу же поддались, покорились, словно стебли плакун-травы – ветру. «Убейте Восходящего Владыку!» – приказала она. Оба, воздев булавы, ворвались в комнату. В Рендборна полетели заклинания. Он небрежно воздел руку, точно отмахиваясь от надоедливой мошкары. Магия рассеялась, едва его коснувшись. В следующий миг канцлер уже метнул в золотых молнией. Кейт, все еще связанная с их разумами, ощутила такую страшную боль, что вскрикнула и разжала ментальную хватку.

Оглянувшись на Кейт, Рендборн произнес новое заклинание. Она упала, будто сбитая с ног ураганом, и утратила способность двигаться.

– Не стоило тебе этого делать, ох, не стоило. – Рендборн подобрал ошейник, вновь надел на нее и сплавил обломки обруча воедино.

– Ну так убейте меня, – ответила Кейт. – Я все равно не исполню того, что вам нужно. Никогда.

– Я угрожал смертью отнюдь не тебе, дитя, – холодно улыбнулся канцлер. – Мне требуется твой дар, а не смерть. Эй, вы! Приведите-ка сюда Тома Боннера. Да захватите заодно его папашу.

Золотые, пришедшие в себя, вышли. Кейт похолодела. Она попыталась сломать заклинание, но куда там! Откуда здесь отец Тома?

Инквизиторы быстро вернулись, волоча обоих кузнецов, скованных цепями. Боннер-старший дрожал как осиновый лист. Едва увидев Кейт и Сигни, Том забился, крича:

– Что вы делаете? Отпустите их!

Инквизиторам пришлось постараться, чтобы его удержать. Затем Рендборн обездвижил Тома заклинанием, похожим на вихрь.

– Остынь, сынок, – произнес Боннер-старший. – Это нам не поможет.

Голос старого кузнеца был полон доброты и любви, а слова дышали такой силой, что он, казалось, гнулся под их весом.

– Я тебя предупреждал, Кейт. – Рендброн вытащил из-за пояса нож и приставил его к горлу Тома. – Ослушаешься – и наказанием станет смерть.

– Нет!!! – закричала она, ничего не соображая от ужаса. – Не трогайте его! Я сделаю все, что хотите!

Рендброн был прав: у каждого имелось свое слабое место, и ее болевая точка ему была прекрасно известна.

– Догадываюсь, что теперь-то ты с радостью мне подчинишься. Однако сначала ты должна заплатить за свою выходку. – Он слегка провел лезвием по горлу Тома, и на коже выступила кровь.

– Не трогайте моего мальчика, – взмолился Томас. – Лучше возьмите меня.

– Договорились, – кивнул Рендборн и, прежде чем Кейт успела понять, что происходит, полоснул ножом по горлу старого кузнеца.

Боннер-старший испустил лишь один протяжный вздох и осел на пол. От крика Тома, казалось, задрожали стены. Кейт физически ощутила его отчаяние. Он забился как сумасшедший, пытаясь освободиться из-под действия заклинания, чтобы убить стоявшего перед ним человека и спасти отца.

– Уймите его, – приказал Рендборн, снимая с Тома волшебный вихрь.

Золотые направили на Тома свои булавы. Он упал, точно подкошенный, и они принялись его избивать. Кейт просила их прекратить – все бестолку. Сама она не могла даже пошевелиться, скованная заклинанием Рендборна. Тома били до тех пор, пока он не замер, уткнувшись лицом в лужу отцовской крови.

– Таково наказание за первое непослушание, Кейт. Прими мой совет, не доводи до второго. – Канцлер махнул рукой, снимая с нее заклятие.

– Зачем вам все это? – хрипло спросила рыдающая Кейт. – Кто вы?

Она не могла заставить себя отвести взгляд от Тома. Он был избит до полусмерти. Смотреть на Боннера-старшего ей смелости не хватало. Сердце разрывалось от воспоминаний об их последней встрече: старик подтрунивает над сыном, говоря, что тот наконец-то нашел себе невесту, и они все дружно хохочут.

Склонившись к Кейт, Рендборн снял перстень, который носил на правой руке. Кожа на ладони словно смазалась, потом на ней проступило бледное клеймо: колесо с восемью спицами в святом треугольнике. Знак урора? Кейт уже ничего не понимала. Рендборн приподнял ее голову за подбородок.

– Кто вы? – повторила она, вглядываясь в золотистые глаза и чувствуя в них бремя веков.

Канцлер казался одновременно молодым и старым. Бог, как назвала его Викас. Бог в человеческом теле.

– Об этом ты узнаешь в свое время. А теперь делай, что приказано, Кейт. Положи конец страданиям.

Рендборн ее отпустил, и Кейт утратила все желание сопротивляться. Этого человека ей не победить, однако Том и Сигни были еще живы, и она должна была уберечь их от новых мучений.

– Не надо, Кейт. – Том приподнял голову, его лицо все было в синяках и крови. – Лучше умереть.

– Я тебе не позволю.

Кое-как встав на ноги, Кейт приблизилась к Сигни. Поражение повисло на шее неподъемным бременем. «Я – Изменница Кейт, – подумала она. – Я предала своего принца, свое королевство и всех своих друзей».

35. Корвин