Онлирия

Очевидно, подумал он, старая тактика таинственности и умалчивания была окончательно пересмотрена князем: он решил левитацию обратить из чуда в заведомую рутину, привлекательную для людей тем, что она станет объектом государственного запрета. И хотя правительственная полиция начнет теперь призывать граждан не бросаться с крыш, люди все равно будут прыгать очертя голову со всяких высоких мест. Князь знал об этом непреодолимом людском упрямстве и на сем, видимо, строил свой расчет.

Таким образом, догадался Келим, князь решил действовать с двух фронтов: явного и тайного, видимого и невидимого – это предупреждения и запреты полиции, с одной стороны, и агентурная работа его эмиссаров – с другой… И снова возвращаясь к сравнению с игрой в шахматы, Келим видел, что князь всегда играет черными фигурами – свои ходы вынужден делать после ходов белыми. Способный лишь навредить наступательной стройности белых, но целиком зависимый от них как в темпе игры, так и в выборе стиля, Черный игрок всегда мог только вставлять палки в колеса, портить качество и пародировать игру

Белого. А очень часто он попросту воровал с доски фигуру или старался незаметно переставить пешку – примитивно жульничал.

Бог создал Своих Ангелов летающими. Князь внушил людям мысль о возможности левитации. Летать людям всегда хотелось – потому что они должны были когда-нибудь овладеть полетами: так было положено в замысле. Но на это князь ответил тем, что вызвал преждевременное жгучее нетерпение в сердцах летателей, которые назавтра уже могли бы получить с небесного склада новенькие ангельские крылья.

В древние времена Орфею было приказано не оглядываться, когда он выводил свою жену Эвридику из царства мертвых. Немного не дотерпел Орфей – уже забрезжил впереди свет земного мира, и там было счастье… Но не хватило у него душевной силы вынести последнюю минуту ожидания. Если бы человеку не запретили оглядываться – он бы и не оглянулся. И никаких борений в душе, никаких поползновений на нарушение запрета и в помине не было бы…

И Адам с Евою, не будь им запрещено есть плоды с определенного дерева, не стали бы обманывать Бога… Да и мы все, сброшенные с небес на землю летчики князя, не оказались бы в своем нынешнем положении, если бы не было нам запрета самостоятельно, без циркуляров демонарских чиновников делать добро или зло потомкам Адама и Евы.

В продолжение этих размышлений Келим медленно проходил по обрывистому берегу до темных безлюдных скал, где собирался совершить тайнодействия по освобождению от своей прежней телесности – он понял, что иначе теперь ему не выбраться из Португалии. В гостиницах и аэропортах идет сейчас усиленная проверка документов, денег в эскудо у него почти не осталось, менять же доллары означало привлекать к себе излишнее внимание…

Он решил выглядеть так, как выглядел бы, возможно, один из тех шести туристов, которые прыгнули с обрыва в море: принял облик рослого длинноволосого и бородатого парня в майке, в рваных джинсах с прорехами на обоих коленях. И после того как таковой парень обозначился в полумгле и ступил босыми ногами на влажные от вечернего тумана камни, направляясь к краю обрыва, среди невнятных скальных глыб шевельнулось что-то светлое, большое – и перед Келимом оказалась молодая женщина в белых штанах до колен и длинной рубахе, нижние углы которой были связаны на голом животе в узел.

– Говорите ли вы по-немецки? – спросила женщина, разглядывая темное, подсмугленное закатом лицо стоящего перед нею человека в рваных джинсах, с длинными прядями бронзовых волос, спадающих на плечи.

– Нет, – ответил Келим и покачал головой.

– Говорите ли вы по-английски?

– Да, немного. – Келим скрестил на груди мускулистые красивые руки, широко расставил ноги и сверху вниз внимательно посмотрел в лицо женщине.

– Я вижу, вы решили лететь, – сказала женщина.

– Как вы могли догадаться? – насмешливо произнес Келим. – Ведь я, кажется, ни о чем вам не докладывал.

– Я видела, как вы готовились вон за тем камнем, – отвечала она. – Но я удивлена, что вы пришли сюда не очень молодым человеком, а теперь выглядите молодым. И у вас были темные короткие волосы, а теперь они светлые и длинные… Мне не приходилось еще видеть ничего подобного… Извините… кто вы?

– А вы – Надежда, Надя… Вы русская, так ведь? – вопросом на вопрос ответил

Келим (на этот раз по-русски), улыбаясь в невнятной полумгле, на мгновенье ярко сверкнув глазами и зубами.

– Да, я русская. Мое имя Надежда, – по-прежнему отвечала на английском женщина, вдруг почувствовавшая какую-то сильную тревогу… – Откуда это вам известно?.. Я боюсь вас,- заключила она по-русски.