Only you

Пробивались его слова через мое шумное дыхание, которое срывалось от колючих игл холода, впивающихся в кожу. Казалось, что Баринов супермен, умудряющийся окатить меня водой со всех сторон, особенно со спины.

— Хватит! Перестань!

Еле пробилась через напор воды и толкнула его руками в грудную клетку. Естественно, он поскользнулся и потянул меня за собой. С жутким воплем и его бранными словами мы повалились на мокрый газон. Вода продолжала плескать во все стороны, пока шланг вертелся на траве. Мы, собственно, так же катались, потому что я не могла допустить того, чтобы Баринов меня касался. Кожа и так горела от соприкосновения с ледяной водой, а тут еще он со своими наглыми горячими ручищами. Так отчаянно мое несчастное сердце еще никогда не колотилось в груди, и руки впервые орудовали без остановки, пока Никита не прижал их к траве с видом победителя, смотря на меня в упор.

— Что ж ты такая неугомонная, — заворчал сквозь зубы, когда я попыталась брыкнуться ногами, — Васян…

— Слезь с меня, идиот.

Просипела, тщетно пытаясь скинуть с себя тяжеленую тушу, которая припечатала меня к траве, как клей моментального действия. Дыхания уже катастрофически не хватало для полноценной работы всех систем организма, и я, жадными рывками хватая воздух, уставилась на Баринова, взгляд которого с моих глаз пополз вниз, вынуждая щеки, не смотря на клацанье зубов, загореться.

— А что здесь происходит?!

Голос теть Сони проник в голову, будто через толстенную ватную подушку, и я забыла, как дышать. Сердце и вовсе замерло, пока я в глаза Баринова таращилась. Тот даже не нахмурился и медленно с меня сполз. Я с удивлением наблюдала за протянутой мне рукой и на автомате свою подала. Тоже мне, джентльмен… Отдернула пальцы, как от огня. С пунцовым лицом перевела взгляд на тетю, которая стояла сбоку поодаль от меня и рассматривала порванные на интересном месте штаны. Только в этот момент поняла, что мы стали предметом внимания не только тетушки, но и других работников лагеря, один из которых подошел к шлангу и перекрыл поток воды, которая залила территорию около нас.

— Иван Купала.

Баринов пожал плечами и вызвал своим ответом у тети что-то вроде нервного тика. Даже с такого расстояния я заметила, как подергивается ее нижнее правое веко. Стыд залил с ног до головы и, видимо, лишь меня, потому что мажор чувствовал себя в своей тарелке.

— Никита Назарович, ко мне в кабинет, а Василиса, — она произнесла мое имя с такой интонацией, что у меня мигом под ложечкой засосало, — иди к себе и приведи себя в порядок. Дети уже завтракают.

Она резко развернулась и пошла ко входу, а я сжала кулаки, потому что Никита поиграл бровями и подмигнул перед тем, как пойти за ней следом.

Глава 17

Васька

О том, что такое стыд, я узнала в пятнадцать. Завершение учебного года, сопровождающееся подготовкой к празднику, было для меня настоящей пыткой, ведь пришлось выходить на сцену актового зала вместе со всеми. Выбора нам никто не оставлял. Позволить себе что-то вроде «я не хочу» могли лишь пара-тройка человек, родители которых рьяно обеспечивали школу всем необходимым. В тот день мы репетировали сценку, и классная руководительница вышла из зала, чтобы позвать директора и завуча для оценки общей картинки предстоящего торжества. Меня начал доставать «любимый» одноклассник Миша Петраков. Я не выдержала и громко с выражением эмоций дала ему определение и послала в интересном направлении. Конечно, никто из одноклассников не предупредил, что в этот момент в зал вошли взрослые. Я стала пунцовой. Вся. С головы до пят меня окатило неприятным ощущением, но отделалась я легким выговором, ведь все знали, как Петраков может достать.

С той поры это мерзкое чувство четко ассоциировалось у меня с высокой степенью стыда. До сегодняшнего утра, когда я так феерично грохнулась на Баринова, который устроил мне ловушку. На что наделся? Ради чего залепил замочную скважину? Я не понимала и не стремилась понять. Просто ненавидела Никиту и хотела огреть мажора по голове чем-то наводящим порядок в его черепной коробке. Сейчас слово «стыд» приняло другие размеры. Более масштабные с визуальной картинкой и последствиями своих же поступков. Ситуации хуже для самопоедания и придумать нельзя.

— Вась, — теть Соня внимательно смотрела на меня и орудовала в это время ножом и вилкой, — что произошло утром? Можешь хоть слово сказать?

Стремительно краснею от повтора ее вопроса. Тетушка уже третий раз интересуется тем, что между нами произошло. Я упорно молчу, потому что ябедничать нет желания, и Баринов сидит неподалеку, развесив свои прекрасные уши.

— Я не смогла открыть дверь.

Выдыхаю и откладываю вилку в сторону и без аппетита изучаю содержимое тарелки. Ужин. Все в сборе. Столовая забита полностью. Нет ни одного свободного места. Еще пару минут назад за нашим столиком сидела Нина Михайловна, что спасало меня от допроса, но библиотекарь ушла, не оставив мне вариантов.

— Поэтому полезла через окно?