Only you

Прилипаю затылком к стене и смотрю вниз на мельтешащих там людей. Задерживаю взгляд на девчонке в белом сарафане. Как воздушное облако, вертится и улыбается, но лишь до той поры, пока пара мелких не засвечивает ей нижнее белье. Был бы в другом состоянии, непременно оценил, а так лишь тихо посмеиваюсь, наблюдая за тем, как барышня по сторонам поглядывает и удаляется в здание. Я шумно кислород тяну в легкие и не менее тихо его выпускаю.

Ненавижу сидеть на привязи в ожидании вердикта от папочки, который возникает передо мной на удивление быстро.

— Что за…? — Нервно дергает занавеску и с еле скрываемым злом стягивает меня за руку с подоконника. — Ты не в джунглях, Никита. — Цедит сквозь зубы. Чтобы слышал только я. — Веди себя прилично.

— Ну так я же Маугли.

Говорю намеренно громко, чтобы мадам-кокон услышала посыл. Та с таким же раздражающим интересом рассматривает меня, на что я ей подмигиваю. Отец вымучивает из себя вежливую улыбку и обращается к нам.

— Софья Николаевна, это мой сын Никита, — указывает на меня, будто женщина глупая и не понимает, кроме нас ведь никого в коридоре нет, — Софья Николаевна проследит, чтобы ты не отлынивал от своих обязанностей.

— Обязанностей?

Кидаю вопрос, и брови поднимаются вверх. Рисую на лице удивление, которого на самом деле нет. Все слишком предсказуемо и скучно. Даю себе мысленно пару дней на то, чтобы вывести главнокомандующую из себя.

— Да, — мэр, как всегда предельно мил, — у Софьи Николаевны нехватка кадров. Придется помочь.

— Спасибо, Назар Александрович, — подает голос бизнес-вумен, — думаю, дальше мы сами справимся.

Их формальное общение вызывает у меня рвотный рефлекс. Смотрю на обоих, как на НЛО, пока папуля не машет ручкой на прощание. Иду за мадам-кокон, не сдерживая себя от зевков. Спускаемся на первый этаж, где она с самой добрейшей улыбкой показываем мои апартаменты. Каморка метр на два. Солдатский набор мебели — кровать серии «привет бабулиной молодости», тумбочка, на и в которой вряд ли вместится что-то путевое, и шкаф для маек и трусов.

— Здесь…

— Комната смеха, — перебиваю бизнес-вумен, хлопая в ладоши и растягивая по лицу ответную наимилейшую улыбку, — я понял. Дальше что?

— После обеда познакомлю с твоей напарницей и ребятами…

— Мне им поводырем быть? Кру-у-уто.

В очередной раз не даю ей договорить. Хмурится и тихо выдыхает, сигнализируя, что я на верном пути.

— Вожатым.

Уточнение мало волнует. Сам факт общение с детьми раздражает, но пару дней, думаю, вынесу ради папиного успокоения.

— Сути не меняет.

Отмахиваюсь от нее, как от мухи, и выхожу в коридор. Мадам-кокон идет следом с непонимающим видом.

— Никита…

— Назарович, — поворачиваюсь к ней, сверкая зубами, — Никита Назарович. — Наслаждаюсь ее недоумением и хлопаю по плечу. — Я знаете, Софья…

— Николаевна.

— Да, Софья Николаевна, — помещаю руку на ее плечо и задумчиво потолок изучаю, — раз сборы после обеда, я прогуляюсь и осмотрюсь. Вы же не против? — Вновь широко улыбаюсь и не жду ответа, отстраняясь от нее и направляясь вперед. — Вот и хорошо, мадам-кокон.

С чувством выполненного долга выхожу из здания и провожу взглядом по периметру. Любимый «Радужный»… Я знаю здесь почти все секретные места, где можно удачно отсидеться без лишних глаз. Достаю телефон из кармана и чуть ли не во всю громкость пару нелестных фраз выдаю. С каких пор тут связь не ловит?

Черт!

Иду вперед, протягивая руку вверх в надежде поймать сигнал, и замечаю странное движение около спортивного зала. Оглядываюсь по сторонам, убираю телефон в карман и ступаю за угол.

— Дай сюда!

Шепот неподалеку привлекает внимание. Тихо ступаю на источник звука и замечаю двух пацанов, которые пришли сюда побаловаться запрещенкой. Хмурюсь. Курение никогда не признавал. Даже не пробовал, как бы парадоксально это ни звучало.

— Опаньки-и-и!

Незаметно подхожу и выхватываю из рук темноволосого поца пачку с папиросками. Второй рукой ломаю сигарету, которую они намеревались прикурить.

— Э-э-э… Отдай!

Тут же лицом вспыхивает малой и пытается забрать пачку. Естественно, обламывается.

— Пошли отсюда, и чтобы больше не видел с сигаретами.

С усмешкой слова бросаю, но мелкий не реагирует даже на то, как дружек его за рукав футболки дергает.

— А ты кто такой, чтобы мне запрещать?!

Задиристо грудь выпячивает, а я улыбку выдавливаю не менее наглую.

— Тебе лучше не знать, малой, поверь. Лучше иди отсюда, пока нагоняй не получил от Софьи Николаевны.

Самый эффективный прием срабатывает. Пыхтит, но назад пятится. Я вокруг смотрю и пихаю пачку в карман джинсов, потому что мусорки рядом нет. Пацаны исчезают с горизонта, а я устало тру глаза и тупо сажусь на траву. Долго не выдерживаю и заваливаюсь на спину, прикрывая веки. Чуток на солнышке понежусь. Вот только стоит поймать цзен, как на меня тень падает, перекрывая солнечный свет.

— Никита Назарович, — с недовольством произносит мадам-кокон, — на территории лагеря курение запрещено.

— Чего? Я не курю.

Присаживаюсь и хмуро смотрю на женщину, которая, судя по всему, не в своем уме.

— Покажите, что в карманах.